"Анатолий Калинин. Возврата нет" - читать интересную книгу автора

бригадный стан, не на огороды и не к трактору, который скоро начнет тянуть
за собой глянцевитую борозду, - не на мирный промысел, а на воинственную
потеху, в набег на тех, чьи островерхие шапки опять что-то близко от границ
казачьей земли вынырнули из степного марева, на макушках холмов и курганов.
До того же самого поворота, где река и сейчас скрывается за горой,
полыхало зарево лампасов на шароварах навалившихся на весла гребцов, чернели
на слившемся с водой небе их пики и стволы. Уплывала с ними на веслах и
песня. И пока она доносилась до хутора по воде, не уходили - слушали ее,
стоя на берегу, и их жены. Не эту ли?

Раздушка, казак молодой,
Что не ходишь, что не жалуешь ко мне?
Без тебя моя постеля холодна,
Одеяльце заинело в ногах,
Подушечка потонула во слезах, -

неполным голосом, повторяя каждую строчку, выговаривая себе под усы
сосед, перестав стучать молотком и, должно быть, занимаясь кропотливой
шпаклевкой щелей в лодке. Жена его молчала. Внезапно, как едким дымом смолы,
перехватило ему горло, он закашлялся. И потом неуловимо изменившимся голосом
сказал жене:
- Я, Любава, людям никогда не верил, будто ты согласилась с горя. Так
что же, что он с вами, с двумя, время проводил. Сестры... - Он перемолчал
немного и еще больше изменившимся голосом спросил: - Ну, а если бы, Люба, он
тогда не ее, а тебя посватал?
Он как-будто в чем-то заискивал перед своей женой, ждал от нее
какого-то слова. Иногда и одно лишь слово может на всю жизнь осчастливить
человека.
- Опять ты, Стефан, за старое, - устало ответила Любава.
- Нет, ты не подумай, что это я ревную или там еще какая-нибудь
глупость, - испуганно и поспешно сказал Демин. - Я знаю, что тебя чистую
взял, а кого ты тогда любила, это твое дело. Лично меня это не касается. Мне
не твоя любовь была нужна, а ты сама. Независимо...

* * *

Иногда бывает и малейшего желания нет заглядывать в чужую жизнь - она
сама толкается в дверь. Ну зачем ему-то, Михайлову, знать, по любви выходила
жена за соседа или нет и как все это у них происходило пятнадцать лет назад?
За это время пора бы уже обо всем договориться и успокоиться людям.
Постороннее и, в сущности, никчемное само толкается в уши, а про то
единственное, о чем лишь и хотелось бы сейчас знать, только и можешь
спросить у памяти. Лишь мгновенной вспышкой и осветит она мрак, кусок
дороги, зыбкий след - и опять нет его. Ночь, бездорожье...
И нехорошо, пусть даже невольно, прислушиваться к чужой жизни. Михайлов
встал, чтобы закрыть дверь и не слышать этого разговора, явно не
предназначенного для посторонних ушей, и... задержался на пороге. Уже
погасла и эта последняя звезда над самым высоким тополем в задонском лесу, и
верхушку тополя теперь зажгло солнце. Он горит, как свечка в голубом тумане,
огонь с его ветвей перебрасывается на ветви других деревьев. Скоро загорится