"Джинн Калогридис. Договор с вампиром ("Дневники династии Дракула" #1) " - читать интересную книгу автора

* Bocete (рум.) - особый вид причитаний, который специально нанятые
плакальщицы исполняют у тела усопшего в ночь перед похоронами.

Отче, от нас уходить не спеши,
Встань же и слезы нам осуши.
Еще не пробил час смертный твой -
Молви нам слово, очи открой.
Все христианские атрибуты часовни: иконы, статуи и кресты -
давным-давно были удалены из алтаря, но остались на стенах в виде ярких
мозаичных изображений святых, выполненных в древних византийских канонах.
Купол, в центре которого крепилась цепь массивной люстры, также был
мозаичным. Христос-Спаситель бесстрастно взирал с вышины на человеческую
суету. Войдя, я сразу же увидел изображения, которые очень любил
разглядывать в детстве: великомученик Стефан*(его я всегда отождествлял со
своим братом), Люцифер, падающий с небес, и доблестный святой Георгий,
убивающий ненасытного дракона.
______________
* Великомученик, забитый камнями за проповедь учения Христа (см:
Деяния Апостолов, 6:5,6:8 - 8:2). Следует отметить, что самое деятельное
участие в расправе над Стефаном принимал некто Савл - впоследствии
ревностный христианин, апостол Павел.

Здание часовни утратило свое первоначальное назначение и из места
молитв превратилось в место уединенных размышлений. Тем не менее, здесь все
равно сохранялась атмосфера благоговейного покоя. Несколько лет подряд
(тяжелых лет), пока не начала рубцеваться рана, нанесенная отцу гибелью
Стефана, он часами просиживал здесь.
Мы тихо прошли к задней стене часовни. Она служила усыпальницей. На
золотых табличках были выгравированы имена наших предков, обретших здесь
последнее пристанище. В часовне уже давно никого не хоронили, ибо полтора
века назад на полпути между домом и замком воздвигли новую усыпальницу. Я
шел мимо умерших предков, чувствуя на себе их взгляды. В шелесте нашей
одежды мне слышался их одобрительный шепот. Меня охватило весьма странное
чувство - предельно обостренное чувство времени. Подобное чувство возникало
у меня, когда я путешествовал. Только сейчас я двигался не назад, в минувшие
эпохи, а вперед. Я двигался быстро, почти бегом (как тогда бежали Стефан и
Пастух), навстречу настоящему. Навстречу судьбе.
Отец лежал близ алтаря, в гробу, сделанном из отполированного вишневого
дерева (мне сразу вспомнился Стефан, лежавший в своем детском гробике). Сам
алтарь был затянут черной материей и уставлен зажженными свечами. Рядом с
изголовьем и ногами покойного горело по толстой погребальной свече в
бронзовом подсвечнике. По обе стороны от изголовья стояли женщины в черном,
исполнявшие бочете. Они напоминали отцу обо всех, кого он покинул, будто и в
самом деле верили, что отец повременит уходить в мир иной и откроет глаза. Я
застыл в нескольких футах от гроба. Мне не хотелось приближаться, чтобы
плакальщицы видели мое горе.
- Оставь меня, Жужа, - попросил я сестру. - Пойди отдохни. Ты и так
заботилась об отце все эти годы. Теперь я о нем позабочусь.
Последние слова наверняка показались бы моей жене достаточно странными,
однако у нас существует обычай: не оставлять на ночь покойника одного.