"В.Калужанин. He бойтесь свободы" - читать интересную книгу автора

Диалог Тысяча Четырнадцатый

5 марта 1986 года. Москва. Кремль.
Сауна имени М.И.Калинина. По верхней
полке ходит лысый писатель и
корректирует список делегатов с
правом посещения Дворца Съездов. На
полу сидит лимитчик с Урала. Левой
рукой он прикрывает татуировку:
"Пионер - всем ребятам пример",
правой чешет сибирскую грудь. На
сибиряке желтые кальсоны и кепка из
музея революции, в руках - глобус. С
полки на полку в поисках своего места
мечется улыбчивый премьер-министр.

МИХАИЛ. Ну, слава богу, съезд провели. Можно и первые итоги под-
вести.
БОРИС. Подводить-то особенно нечего. Кунаев как был в Политбюро
так и остался. Долгих с Демичевым как сидели, так и сидят. Даже
Зимянина турнуть не смогли.
МИХАИЛ. Не гони лошадей, Борис, всему свое время. Кунаев - крепкий
орешек. Если бы мы его шуганули, он бы Алиева заложил, а от Нейда-
ра цепочка такая тянется, что не приведи господь. А Зимянина Кузь-
мич попросил оставить на годик. Зачем он тебе, Егор?
ЕГОР. Мне кажется, что он от меня что-то скрывает. Вот я и хочу
дознаться, где.
МИХАИЛ. Что-нибудь ценное?
ЕГОР. Спинным мозгом чую, что в нашей идеологии какого-то звена не
хватает. А куда он его спрятал, ума не приложу.
БОРИС. Какого звена?
ЕГОР. Ты не поймешь.
МИХАИЛ. Ну мне тогда объясни.
ЕГОР. Я его как-то раз спросил: почему, когда Петербург в Петрог-
рад переименовали, все организации поменяли вывески, стали петрог-
радскими, а социал-демократы нет - как был петербургский комитет
РСДРП, так и остался петербургским?
МИХАИЛ. Интересно, почему? И что он тебе ответил?
ЕГОР. А ничего! Сказал что-то невнятное про завещание Ильича.
МИХАИЛ. Завещание гораздо позднее было.
ЕГОР. То-то и оно. Значит, было еще одно завещание. Его нам и не
хватает. От этого и неувязки: шутка ли, за 69 лет Мороко по произ-
водству огурцов догнать не можем.
МИХАИЛ. Ты лучше об огурцах не думай, а то свихнешся. Я раньше то-
же думал: как же так комбайнов в три раза больше, чем крестьян, а
техники на селе все равно не хватает. Потом понял, что думать об
этом нельзя, потому что все равно ничего не придумаешь. Помнишь в
Тютчева: умом Россию не понять. Россию можно только драть.
ЕГОР. Не помню, я троцкистов по фамилиям не различаю.
МИХАИЛ. Ленин его очень любил на ночь читать. А про огурцы забудь.