"Итало Кальвино. Космикомические истории " - читать интересную книгу автора

Сколько нас было? Я никогда не мог даже приблизительно представить себе
это. Чтобы нас можно было сосчитать, нам необходимо было бы хоть немного
отодвинуться друг от друга, а мы все сгрудились в одной точке. Может
показаться, что из-за этого мы делались особенно общительными; но все
обстояло как раз наоборот: в иные времена соседи ходят друг к другу с
визитами, мы же, именно потому что все были слишком близкими соседями, даже
не здоровались.
Круг знакомых у каждого из нас был узок. Я помню прежде всего синьору
Ph(i)nko и ее друга синьора XueaeuX, затем семейство переселенцев - неких
Z'zu и уже упомянутого синьора PbertPberd.
Там была еще уборщица - "Прислуга за все", как ее называли,
единственная на весь космос, тогда еще, впрочем, совсем крохотный. Говоря
откровенно, ей целыми днями нечего было делать - даже пыль вытирать не
приходилось, потому что в точечное пространство не может проникнуть ни одна
пылинка; и уборщица убивала время, сплетничая и жалуясь на жизнь.
Даже тех, кого я назвал вам, было слишком много для такой тесноты; а
нужно учесть еще, сколько всякой всячины там было нагромождено: штабелями в
разобранном виде у нас лежало все, что потом послужило строительным
материалом для вселенной. Мы даже не могли разобраться, что пойдет потом на
нужды астрономии (скажем, для туманности Андромеды), что - на нужды
географии (например, для Вогез), или химии (для разных изотопов,
предположим). А кроме того, мы на каждом шагу натыкались на пожитки соседей
Z'zu - корзины, раскладушки, матрацы; если бы мы не следили за этими самыми
Z'zu, они под тем предлогом, что у них большая семья, вели бы себя и вовсе
так, словно, кроме них, нет никого на всем свете: они даже хотели протянуть
через всю нашу точку веревки, чтобы сушить белье.
Впрочем, и другие были не во всем правы по отношению к этим Z'zu:
взять, например, название "переселенцы", указывавшее на то, что мы все якобы
были тут раньше, а они явились позже из другого места. Что это был общий
предрассудок, незачем, по-моему, и доказывать: тогда не существовало еще ни
"раньше", ни "позже", не имелось и других мест, чтобы из них переселяться;
но все равно некоторые утверждали, что слово "переселенцы" нужно понимать в
высшем смысле, независимо от пространства и времени.
Скажем прямо, все мы тогда отличались узостью взглядов и мелочностью.
Виновата в этом среда, которая нас сформировала. И заметьте, эти недостатки
мы сохранили навсегда, они и сейчас дают себя знать, когда мы порой
встречаемся друг с другом - на остановке автобуса, или в кино, или на
международном симпозиуме зубных врачей - и принимаемся вспоминать прежнее.
Мы здороваемся - иногда кто-нибудь первым узнает меня, иногда я кого-нибудь
узнаю - и тут же начинаем расспрашивать об остальных (даже если один из нас
помнит не всех, упомянутых другим); и сразу всплывают наружу прежние дрязги,
обиды, злословие. И так до тех пор, пока мы не вспомним синьору Ph(i)nko (a
этим неизменно кончаются все разговоры): тогда мелочные счеты отбрасываются
в сторону, нас словно приподнимает волна счастья и благодарного умиления.
Синьора Ph(i)nko - единственная, кого все помнят и все оплакивают. Куда она
пропала? Я давно уже перестал ее искать; ее грудь, ее бока, ее оранжевый
капот - нет, никогда больше мы этого не увидим ни на нашей галактике, ни на
остальных.
Мне, по правде сказать, никогда не казалось особенно убедительной
теория, будто вселенная, достигнув предела разреженности, снова