"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автора

по лесу.
Он не умеет вести длинные беседы, но Пину даже нравится идти с ним
молча. Пин чуть-чуть стесняется этого человека, который ходит по ночам
убивать людей, но который был к нему добр и внимателен. Добрые люди всегда
смущают Пина: никогда не знаешь, как себя с ними вести; вечно хочется
чем-нибудь досадить им и посмотреть, что они на это скажут. Но великан в
вязаной шапочке - случай особый. Он поубивал до черта людей и потому может
позволить себе быть добрым.
Великан не может говорить ни о чем, кроме войны, которая никак не
кончится; шесть лет он протрубил в альпийских стрелках, и вот опять ему
приходится таскаться с автоматом на шее; единственные, кто хорошо устроились
в это время, говорит он, так это женщины; он побывал всюду и понял, что нет
никого хуже женщин. Вообще-то такие разговоры Пина не занимают, все теперь
говорят одно и то же, но Пин еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь говорил
такое о женщинах. Однако если подумать, то великан, конечно, прав, он не то
что Красный Волк, который вовсе не интересуется женщинами. Похоже, он хорошо
знает женщин и усвоил то, что Пин всегда понимал: он убедился, что женщины -
существа отвратительные. Вот почему идти вместе с ним на редкость приятно.
Сосняк остался позади, и теперь они идут по каштановому лесу.
- Еще немного, - говорит великан, - и мы в самом деле будем на месте.
Действительно, им тут же попадается мул, взнузданный, но не оседланный,
который бродит без присмотра и щиплет траву.
- Хотел бы я знать, - говорит великан, - какой сукин сын оставил его
непривязанным? Поди сюда, Корсар, поди ко мне, мой хороший.
Он берет мула за уздечку и тащит за собой. Корсар - старый, облезлый
мул, вялый и покорный. Между тем они вышли на лесную поляну, где стоит
ветхий сарай - в нем, наверно, пекут каштаны. Вокруг ни души. Великан
останавливается, вместе с ним останавливается и Пин.
- Что случилось? - удивляется великан. - Неужто они все ушли?
Пин догадывается, что, видимо, случилось что-то страшное, но он не
понимает как следует, в чем тут дело, и не пугается.
- Эй! Есть тут кто? - говорит великан, но не слишком громко и снимает с
плеча автомат.
Из сарая выходит маленький человечек с мешком. Завидев их, он швыряет
мешок на землю и начинает бить в ладоши.
- О-ля-ля! Привет, Кузен. Нынче будет славная музыка! - Голосок у него
резкий и пронзительный.
- Левша! - восклицает спутник Пина. - А где, черт возьми, остальные?
Человечек идет им навстречу, потирая руки.
- Три грузовика, три набитых солдатами грузовика едут по проселочной
дороге. Их засекли нынче утром, и навстречу им отправился весь батальон.
Скоро начнется концерт.
На человечке матросская курточка с капюшоном из кроличьего меха,
прикрывающим его лысый череп. Пин решает про себя, что это, наверно, гном,
живущий в лесной хижине.
Великан поглаживает усы.
- Хорошо, - говорит он, - надо бы и мне сходить пальнуть разок-другой.
- Если только успеешь, - замечает человечек. - Я остался приготовить
обед. Уверен, что к полудню они закончат бой и вернутся.
- Мог бы присмотреть за мулом, раз уж ты здесь остался, - ворчит