"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автора

ежевики. Приятно тужиться и думать в это время о Ферте и о Джилье, которые
гоняются друг за другом в развалившейся кухне, или о людях, голых и желтых,
лязгающих зубами, которых на закате ставят на колени в вырытые ими могилы.
Все это противно и непонятно, но есть в этом какая-то странная прелесть, как
когда испражняешься.
Пин подтирается листьями. Все, он пошел.
В кухне картошка рассыпалась по земле. Джилья стоит в углу, за мешками
и котлом, и держит в руке нож. Мужская рубашка расстегнута, из-под нее
выглядывают белые горячие груди! Ферт - по другую сторону барьера, он
угрожает Джилье ножом. Ну конечно же: они гоняются друг за другом, пожалуй,
сейчас пойдет резня.
Ничего подобного: они смеются; оба они смеются - они просто шутят.
Смеются они невесело: такие шутки кончаются плохо; но они смеются.
Пин ставит бутылку.
- Вот вам вода, - говорит он громко.
Они кладут ножи и идут пить. Ферт поднимает бутылку и протягивает
Джилье. Джилья прикладывается к ней и пьет. Ферт смотрит на ее губы.
Потом он говорит:
- Все еще не стреляют. - Он оборачивается к Пину. - Все еще не
стреляют, - повторяет он. - Что могло там произойти?
Пин всегда доволен, когда к нему обращаются с вопросом как к равному.
- А что бы там могло произойти, Ферт?
Ферт пьет жадно, прямо из горла и никак не может остановиться.
Оторвавшись, он вытирает рот:
- На, Джилья. Пей, если хочешь. А потом Пин принесет нам еще бутылку.
- Если вам угодно, - говорит Пин ехидно,- я принесу целое ведро.
Они переглядываются и смеются. Но Пин понимает, что смеются они не
тому, что он сказал. Они смеются беспричинно, чему-то такому, что является
их тайной.
- Если вам угодно, - говорит Пин, - я принесу столько воды, что вы
сможете устроить баню.
Они продолжают переглядываться и смеяться.
- Баню, - повторяет мужчина, и не поймешь, то ли он смеется, то ли
скрежещет зубами. - Баню, Джилья, баню.
Он берет ее за плечи. Вдруг он темнеет в лице и отпускает ее.
- Вон там. Посмотри туда, - говорит он.
В кусте ежевики, в нескольких шагах от них, застрял тощий сокол.
- Прочь! Прочь эту падаль, - кричит Ферт. - Не желаю ее больше видеть.
Он подходит, берет сокола за крыло и швыряет далеко, в рододендроны.
Бабеф летит планируя, как он, вероятно, никогда не летал при жизни. Джилья
удерживает Ферта за руку.
- Не надо! Бедный Бабеф!
- Прочь! - Ферт побледнел от гнева. - Не желаю его больше видеть. Пин,
иди и закопай его! Иди и закопай! Бери лопату, Пин, и иди!
Пин смотрит на дохлую птицу, валяющуюся среди рододендронов: а что,
если она, такая вот дохлая, вдруг приподнимется и выклюет ему глаз.
- Я не пойду, - заявляет он.
Ноздри у Ферта подрагивают, он кладет руку на пистолет:
- Бери лопату и ступай, Пин!
Пин поднимает сокола за лапу. Когти у сокола кривые и жесткие, как