"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автораежевики. Приятно тужиться и думать в это время о Ферте и о Джилье, которые
гоняются друг за другом в развалившейся кухне, или о людях, голых и желтых, лязгающих зубами, которых на закате ставят на колени в вырытые ими могилы. Все это противно и непонятно, но есть в этом какая-то странная прелесть, как когда испражняешься. Пин подтирается листьями. Все, он пошел. В кухне картошка рассыпалась по земле. Джилья стоит в углу, за мешками и котлом, и держит в руке нож. Мужская рубашка расстегнута, из-под нее выглядывают белые горячие груди! Ферт - по другую сторону барьера, он угрожает Джилье ножом. Ну конечно же: они гоняются друг за другом, пожалуй, сейчас пойдет резня. Ничего подобного: они смеются; оба они смеются - они просто шутят. Смеются они невесело: такие шутки кончаются плохо; но они смеются. Пин ставит бутылку. - Вот вам вода, - говорит он громко. Они кладут ножи и идут пить. Ферт поднимает бутылку и протягивает Джилье. Джилья прикладывается к ней и пьет. Ферт смотрит на ее губы. Потом он говорит: - Все еще не стреляют. - Он оборачивается к Пину. - Все еще не стреляют, - повторяет он. - Что могло там произойти? Пин всегда доволен, когда к нему обращаются с вопросом как к равному. - А что бы там могло произойти, Ферт? Ферт пьет жадно, прямо из горла и никак не может остановиться. Оторвавшись, он вытирает рот: - На, Джилья. Пей, если хочешь. А потом Пин принесет нам еще бутылку. Они переглядываются и смеются. Но Пин понимает, что смеются они не тому, что он сказал. Они смеются беспричинно, чему-то такому, что является их тайной. - Если вам угодно, - говорит Пин, - я принесу столько воды, что вы сможете устроить баню. Они продолжают переглядываться и смеяться. - Баню, - повторяет мужчина, и не поймешь, то ли он смеется, то ли скрежещет зубами. - Баню, Джилья, баню. Он берет ее за плечи. Вдруг он темнеет в лице и отпускает ее. - Вон там. Посмотри туда, - говорит он. В кусте ежевики, в нескольких шагах от них, застрял тощий сокол. - Прочь! Прочь эту падаль, - кричит Ферт. - Не желаю ее больше видеть. Он подходит, берет сокола за крыло и швыряет далеко, в рододендроны. Бабеф летит планируя, как он, вероятно, никогда не летал при жизни. Джилья удерживает Ферта за руку. - Не надо! Бедный Бабеф! - Прочь! - Ферт побледнел от гнева. - Не желаю его больше видеть. Пин, иди и закопай его! Иди и закопай! Бери лопату, Пин, и иди! Пин смотрит на дохлую птицу, валяющуюся среди рододендронов: а что, если она, такая вот дохлая, вдруг приподнимется и выклюет ему глаз. - Я не пойду, - заявляет он. Ноздри у Ферта подрагивают, он кладет руку на пистолет: - Бери лопату и ступай, Пин! Пин поднимает сокола за лапу. Когти у сокола кривые и жесткие, как |
|
|