"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автора

книге, которую он читает.
- Какого быка?
Пин разражается своим пронзительным "хи-и": Верзила попался.
- Быка, у которого ты купил губу! Бычья Губа! Бычья Губа!
Деревянная Шапочка, чтобы приподняться, опирается на длинную руку, не
отрывая, однако, пальца от строчки, которую он читал; другой рукой он шарит
вокруг себя, пытаясь поймать Пина. Потом, убедившись, что это потребует от
него слишком больших усилий, опять погружается в чтение.
Все смеются проделке Пина и приготовились к следующей: Пин, когда
начнет свои насмешки, не остановится, пока не переберет всех, одного за
другим.
Пин смеется до слез, весело и возбужденно. Он опять в своей стихии:
среди взрослых, которые ему и друзья и враги, среди людей, с которыми можно
вместе шутить, пока он не выльет на них всю ту ненависть, которую они у него
вызывают. Пин чувствует, как в нем растет жестокость: он будет язвить их без
жалости и снисхождения.
Джилья тоже смеется, но Пин знает, что смеется она притворно: ей
страшно. Пин то и дело поглядывает на нее: она не опускает глаз, но улыбка
дрожит на ее губах; погоди, думает Пин, скоро тебе будет не до смеха.
- Жандарм! - восклицает Пин.
При каждом новом имени люди заранее ехидно усмехаются, предвкушая
шуточку, которую сейчас выдумает Пин.
- Жандарму, - говорит Пин, - дадут специальный отряд...
- Для поддержания порядка, - говорит Жандарм, пытаясь забежать вперед.
- Нет, красавчик, отряд для ареста наших отцов и матерей!
При упоминании о родителях партизан, которых взяли в качестве
заложников, Жандарм каждый раз звереет.
- Неправда! Я не арестовывал ничьих родителей!
Пин говорит с едкой, убийственной иронией; остальные ему поддакивают:
- Не злись, красавчик, только не злись. Отряд для ареста матерей. На
такие дела ты мастак...
Жандарм выходит из себя, затем решает, что лучше подождать, пока Пин
выговорится и перейдет к другому.
- Теперь подумаем о... - Пин озирается по сторонам. Потом его взгляд
останавливается, ухмылка обнажает десны, а глаз почти не видно из-за
собравшихся вокруг них веснушек. Люди уже догадались, чей теперь черед, и
едва сдерживают хохот. Ухмылка Пина как бы гипнотизирует Герцога, он
топорщит усы и крепко сжимает челюсти.
- Я вам р-рога облымаю, я вам задныцы р-разор-рву... - скрипит зубами
Герцог.
- ...Герцогу дадим отряд живодеров. Разрази меня гром! Герцог, ты
всегда только грозишься, а я что-то никогда не видал, чтобы ты придушил
кого-нибудь, кроме курицы.
Герцог кладет руку на австрийский пистолет и трясет головой в меховой
шапке, словно собирается забодать Пина.
- Я тебе бр-рюхо вспор-рю, - рычит он.
Тут Левша делает необдуманный ход. Он говорит:
- А Пин? Кого мы дадим под начало Пину?
Пин смотрит на Левшу так, словно он его только что заметил:
- О, Левша, ты вернулся... Тебя так долго не было дома... Пока ты