"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автора

свернувшиеся в кустах ежевики, - великолепные мишени для стрельбы из
рогатки; но Пину не хочется играть; он продолжает идти и идти до полного
изнеможения, и печаль комком стоит у него в горле.
Он останавливается у какого-то дома и просит поесть. В доме живут
старички, муж и жена. Они живут одни-одинешеньки и пасут коз. Старички
приглашают Пина зайти, они дают ему молока и каштанов и рассказывают о своих
детях, оказавшихся в далеком плену. Затем они усаживаются у очага и начинают
молиться, перебирая четки. Старички хотят, чтобы Пин тоже помолился вместе с
ними.
Но Пин не привык иметь дело с добрыми людьми и чувствует себя неловко.
К четкам он тоже не привык. Пока старички, закрыв глаза, читают молитвы, Пин
соскальзывает со стула и потихоньку уходит.
Ночь он проводит в стоге сена и утром продолжает путь, который идет
теперь по более опасной местности, разоренной немцами. Однако Пин знает, что
в некоторых случаях удобно быть маленьким. Даже если бы он сам назвал себя
партизаном, ему все равно никто бы не поверил.
Внезапно путь ему преграждает немецкий караульный пост. Немцы еще
издали мигают ему из-под касок. Пин направляется к ним с самым нахальным
видом.
- Овечка, - говорит он. - Вы не видали мою овечку?
- Was? - Немцы не понимают, о чем он им толкует.
- Овечка. О-веч-ка. Бе-е-е... Бе-е-е...
Немцы смеются: они поняли. С такими лохмами и в таких отрепьях Пина
вполне можно принять за пастушонка.
- Я потерял овечку, - хнычет он. - Она прошла где-то здесь, я уверен.
Куда же она запропала? - Пин проходит пост и идет дальше, крича: - Бе-е-е...
Бе-е-е...
Море, которое вчера было темной подкладкой облаков на краю неба,
постепенно становилось все более яркой полосой, и вот теперь оно
превращается в огромную, грохочущую лазурь, раскинувшуюся за холмом и
домами.
Пин у своего ручья. Вечер, но лягушек почти не слышно. Вода в лужах
кишит черными головастиками. Тропа паучьих гнезд начинается отсюда, она за
этими камышами. Это волшебное место, известное одному лишь Пину. Там с Пином
могут произойти самые чудесные превращения, он может обернуться королем или
лешим. Пин идет вверх по тропинке, и у него захватывает дух. Вот они,
гнезда. Но вся земля вокруг перерыта. Повсюду видны следы человека,
выдиравшего с корнем траву, ворочавшего камни, разрушившего норы, ломавшего
дверцы, сделанные пауками из пережеванных листьев. Здесь побывал Шкура!
Шкура знал место. Это он, облизывая трясущиеся от злобы губы, ногтями
разрывал перегной, совал прутики в галереи, убивал одного за другим пауков -
и все это только для того, чтобы найти пистолет "пе тридцать восемь"! Однако
нашел ли он его? Пин не узнает того места, куда он зарыл свой пистолет:
камней, которые он положил, больше не видно, трава вырвана. Место должно бы
быть тут. Еще сохранилось вырытое им углубление. Но теперь оно завалено
перегноем и кусочками туфа.
Пин плачет, закрыв лицо руками. Никто больше не вернет ему пистолета:
Шкура мертв, в его арсенале пистолета не оказалось, кто знает, куда он его
задевал или кому отдал. Пистолет - последнее, что оставалось у Пина в этом
мире. Что ему теперь делать? В отряд он вернуться не может: он там слишком