"Александр Каменецкий. Живот" - читать интересную книгу автора

цветущей плоти, готовой раскрыться в акте творения, и, глядя на нее, Дора
утирала с глаз робкие слезы, переживая волнение и трепет, а затем
отправлялась спать, чувствуя себя глубоко утешенной.
Наутро, садясь на постели, она снова ощупывала живот, словно сокровище,
которое ночью могли унести воры; живот был на месте, тугой, тяжелый и
гладкий. Он пробуждался вместе с Дорой, урчал и, кажется, шевелился,
распираемый своим содержимым, издавал сложные, низких тонов, утробные
звуки, как бы высказываясь по различным поводам и затевая разговоры со
своей хозяйкой, но это смутное бормотание ей было недоступно. Наверное,
думала Дора, живот заступается за себя, отстаивая право на существование,
поскольку врачи его существование опровергали, полагая беременность
ложной, вызванной психической неуравновешенностью и неправильным образом
жизни. Дора не верила врачам и медицине; неверие укрепляли в ней газеты и
телепередачи, которые давно уже стали позволять себе любые вычурные
вольности по самым серьезным поводам. Перечеркнуть живот, развеять его в
пух и прах означало перечеркнуть и развеять самое дорину жизнь, все ценное
и святое, что в ней было, есть и будет, ибо все оно сосредотачивалось
именно там, в округлой внутренней полости, где вершилось чистейшее чудо
творения жизни из обычных компонентов случайного соития: едкого запаха
перегара в лицо, задранных до боли в пояснице ног, тяжелых ударов мужских
бедер о ягодицы, коротких звериных спазмов и громкого храпа до рассвета.
Мерзкие надобности, которые Дора нечасто, но настойчиво справляла
единственно из чувства долга перед принадлежностью к своему полу, с лихвою
искупались теперь ее разросшимся донельзя чревом, волновавшимся и
трещавшим от переполнявших его надежд и ожиданий. Вся прошлая жизнь, с ее
докучливыми обязанностями, хлопотами и суетой, безденежьем, глупыми
мечтами и скоротечными связями, жизнь, которую ни под каким видом не
стоило бы жить, находила теперь свое полное и окончательно справедливое
оправдание, блистала ясным смыслом, усомниться в котором было и
невозможно, и недопустимо.
Дора никак не готовилась к предстоящему материнству, полагая, что все
произойдет как-нибудь само по себе, естественным образом, как назначено
природой; все ее мысли вились вокруг обретения новой цели и нового
содержания бытия. С каждым днем она все более стремилась к идеалу женщины
со стекла, чье совершенство согревало Дору, служа непререкаемым заветом
будущей прекрасной и счастливой судьбы. Она пыталась представить, как
именно, в какой форме воплотится она после перерождения, когда живот
исчезнет, и вместо одного сделаются двое; ничего конкретного в голову не
приходило, но каждая клетка ее тела взволнованно обещала нечто
трудновообразимое, готовая излиться в означенный момент фонтаном
экстатической радости. Хлопоча по дому, чтобы убить время, Дора чуяла
крылья за спиной и, не замечая своего веса, совершала движения, быстрые,
как молния.
Конечно, она много думала и о ребенке, которого предстояло родить на
свет, полный несправедливости по отношению к людям, опасных трудностей и
искушений, которых сама она хлебнула с лихвой и даже, как ей казалось, еще
больше; вот до чего могут довести человека несчастья, не раз говорила она
своему отражению, много чего имея в виду, и не только себя, но отражение
многозначительно молчало, всем своим видом, нездешним и изумительным,
демонстрируя мелочность и пошлое самоуничижительное кокетство, которое