"Александр Каменецкий. Спасатель" - читать интересную книгу автора

Оно, видимо, и привело однажды Павлушу в плавательный бассейн, хотя более
прозаический вариант легенды утверждает, что плавание ему прописали врачи.
Как бы там ни было, но сперва отступили простуды, затем вытянулись и
окрепли члены, а спустя пару-тройку лет отрок Павел был любимцем тренера и
надеждой юношеской сборной - опять-таки, то ли Омска, то ли Новосибирска.
Страсть к победам увлекла его не на шутку, тем более, что будущий Павка
стремился быть первым во всем. Председатель школьного Совета пионерской
дружины, комсорг курса, а затем и факультета - эти вещи давались ему так
же легко, как и девичьи сердца. Молодой легкокрылый бог, он и впрямь был
похож на краснозвездного героя известной книги - в те романтические
времена, когда физики и лирики сходились в отчаянных схватках, а после
вместе слушали пластинки на ребрах и поглощали в больших количествах
забытые сейчас напитки "777" и "Агдам", комсорг, КМС и донжуан был наречен
прозвищем Корчагин, которое носил с гордостью до конца своих дней, о
котором нам, к сожалению, ничего не известно.
Мифология склонна к преувеличениям, которые, впрочем, только подчеркивают
истинный смысл: так, например, она соединила в лице Павки Корчагина
спортивный, организаторский и научный таланты, приписав ему одновременно
победу на всесоюзных соревнованиях, успешную защиту диссертации и
стремительное вступление в партию. Честно говоря, у меня нет оснований
всерьез не верить этому: время требовало своих героев, эпоха бурлила и
играла всеми цветами радуги, эпоха восхищалась и гордилась собой, так что
ей, по сути, ничего не стоило взрастить Павку Корчагина именно таким,
каким его рисует нам миф. Однако, о том, что случилось дальше, миф
умалчивает, ибо известные нам последствия трагичны: изгнание из рядов, из
сборной и из университета, личная драма, предательство друзей и прочее.
Версии, конечно, есть; наиболее патетической из них следует считать
участие в некоем диссидентском кружке, сочинение листовок и даже попытка
учинить демонстрацию. Сам спасатель Сергей, хранитель памяти Павки
Корчагина, преемник его по Будке, склонен все упрощать: "Ну, была у него
одна девка, ее папашка сильно Би-Би-Си любил слушать... ну, она тоже там
тряпки всякие себе покупала, лекции прогуливала, в комсомол не вступила...
ну, ему сказали, мол, кончай с этой дурой, она несоветский элемент, с ними
со всеми в другом месте очень скоро разбираться будут, о себе, мол,
подумай... ну, а он ни в какую, буром попер... ну, тут ему и устроили...
зависть человеческая, блядь..."
Обывателю такой вариант подходит, конечно, больше, но моя задача -
соблюсти объективность, поэтому от оценок воздержусь. Главное в том, что
Павка исчез из своего Омска или Новосибирска и объявился в Лисьей Бухте.
По-моему, такая работа - спасать тонущих людей - подходила его характеру
больше любой другой. На пляже свои законы, свой порядок, свои взгляды на
жизнь, и по всей совокупности этих законов, порядков и взглядов выходило,
что Павка - король. Достаточно было посмотреть на то, как неспешно
подходит он к подножию своей Будки, в ослепительно белой рубашке и таких
же брюках, подстриженный и выбритый, как покровительственно оглядывает
зрителей, даря им скупые улыбки, затем медленно, наслаждаясь каждым
движением, поднимается по скрипучей лесенке, выходит на мостки и так же
медленно, смакуя, снимает сперва рубашку... брюки... Тощие москвичи,
бледные ленинградцы, холодные, как рыбы, прибалты, толстые волосатые гости
из Азии рыдают от тоски и ревности, замечая горящие взгляды своих подруг,