"Альбер Камю. Шведские речи" - читать интересную книгу автора

Художник выковывается именно в этом постоянном странствии между собой и
другими, на полдороге от красоты, без которой не может обойтись, к
людскому сообществу, из которого не в силах вырваться. Вот почему
истинному художнику чуждо высокомерное презрение: он почитает своим долгом
понимать, а не осуждать. И если ему приходится принимать чью-то сторону в
этом мире, он обязан быть только на стороне общества, где, согласно
великому изречению Ницше, царить дано не судьбе, но творцу, будь то
рабочий или интеллектуал.
По той же причине роль писателя неотделима от тяжких человеческих
обязанностей. Он, по определению, не может сегодня быть слугою тех, кто
делает историю,- напротив, он на службе у тех, кто ее претерпевает. В
противном случае ему грозят одиночество и отлучение от искусства. И всем
армиям тирании с их миллионами воинов не под силу будет вырвать его из ада
одиночества, даже если - особенно если - он согласится идти с ними в ногу.
Но зато одного лишь молчания никому не известного узника, обреченного на
унижения и пытки где-нибудь на другом конце света, достаточно, чтобы
избавить писателя от муки обособленности,- по крайней мере, каждый раз,
как ему удастся среди привилегий, дарованных свободой, вспомнить об этом
молчании и сделать его средствами своего искусства всеобщим достоянием.
Ни один из нас недостаточно велик для такого призвания. Но во всех
обстоятельствах своей жизни, безвестный или временно знаменитый,
страдающий в кандалах тирании или пока что наделенный свободой слова,
писатель может обрести чувство живой солидарности с людьми, которое
оправдает его существование - при том единственном и обязательном условии,
что он взвалит на себя, насколько это в его силах, две ноши, составляющие
все величие нелегкого его ремесла: служение правде и служение свободе.
Поскольку призвание художника состоит в том, чтобы объединить возможно
большее число людей, оно не может зиждиться на лжи и рабстве, которые
повсюду, где они царят, лишь множат одиночества.
Каковы бы ни были личные слабости писателя, благородство нашего ремесла
вечно будет основываться на двух трудновыполнимых обязательствах - отказе
лгать о том, что знаешь, и сопротивлении гнету.
В течение двадцати и более лет безумной истории я, заброшенный
беспомощным, как и все мои сверстники, в бешеный водоворот времени,
поддерживал себя одним только смутным ощущением того, что сегодня
профессия писателя - честь, ибо это занятие обязывает, и обязывает не
только писать. Меня, в частности, оно подвигло на то, чтобы нести, в меру
моих сил и способностей, вместе со всеми, кто переживал ту же историю,
крест несчастья и факел надежды, символ всего, что мы делили между собой.
Людям, родившимся в конце первой мировой войны, отметившим свое
двадцатилетие как раз в момент возникновения гитлеровской власти и
одновременно первых революционных процессов и для вящего
усовершенствования их воспитания ввергнутым в кошмар испанской и второй
мировой войн, в ад концентрационных лагерей, в Европу пыток и тюрем,
сегодня приходится воспитывать своих сыновей и создавать ценности в мире,
которому угрожает ядерная катастрофа. Поэтому никто, я думаю, не вправе
требовать от них оптимизма. Я даже придерживаюсь мнения, что мы обязаны
понять - не прекращая одновременно бороться с этим явлением - ошибку тех,
кто, не выдержав гнета отчаяния, оставил за собой право на бесчестье и
канул в бездну современного нигилизма. Но факт остается фактом: