"Марша Кэнхем. Безоглядная страсть " - читать интересную книгу автора

но, надеюсь, встреча с тобой его оживит.
Они продолжали спускаться, а Эниас все так же непринужденно болтал о
семье. Вдалеке, на опушке леса, уже вырисовывалось большое, солидное
двухэтажное кирпичное здание. Рядом с ним, как известно было Энни, начинался
резкий стофутовый обрыв, а под ним - озеро. Путь, которым они подходили к
дому, был единственным. Кто-то, должно быть, заметил их в окно, ибо, как
только лошади ступили на ровную почву, дверь дома приветливо отворилась.
Энни непроизвольно заморгала, когда перед лицом ее неожиданно возник
фонарь. Державший его оказался Джеймсом - близнецом Роберта, старше его,
если верить их матери, на шесть минут. Все трое братьев были приземистыми, с
кривыми ногами от постоянной езды на лошадях и очень мускулистыми торсами и
руками. У всех троих рыжие волосы и голубые глаза - фамильная черта
семейства Фаркарсонов. Но в отличие от Эниаса гривы близнецов постоянно
торчали в разные стороны, что придавало им сходство с древними божествами.
Джеймс помог Энни спешиться, ругнувшись при этом себе под нос
по-шотландски. Не дав ей даже и минуты, чтобы отдышаться, он нетерпеливо
стянул с ее головы шлем, как делал обычно, когда они были еще детьми. Волосы
Энни тотчас же непослушно рассыпались по плечам. При других обстоятельствах
она бы, пожалуй, не удержалась от искушения надрать как следует кузену уши
за его шалости, но радость от предстоявшей встречи с дедом настолько
переполняла ее, что она была просто не в состоянии сердиться на Джеймса.
Данмагласс, построенный прочнее и солиднее, чем большинство шотландских
домов, всем своим видом недвусмысленно говорил о том, что его владелец ценит
практичность выше изящества. Нижний этаж состоял из двух больших комнат,
одна из которых использовалась под кухню, другая - в качестве гостиной, где
можно было попотчевать гостей вкусным обедом и задушевной беседой, сидя у
огромного камина. Пол был покрыт аккуратным паркетом. Но ничто не могло
перебить характерный запах, красноречиво свидетельствовавший о том, что в
сильные морозы в этот дом впускали коз и овец, опасаясь за их здоровье.
Сейчас, однако, живности в комнатах не наблюдалось, зато стояли два ряда
стульев вокруг длинного соснового стола, набитый до отказа буфет
неопределенного цвета и эпохи, и огромный ковер из старых тряпичных кусков.
На второй этаж, где находились спальни, вела деревянная лестница, скромно
примостившаяся у одной из стен.
Ферчар Фаркарсон восседал за дальним концом стола, поближе к камину.
Его голые тощие ноги, торчавшие из-под килта, были широко расставлены,
скрюченные, почерневшие пальцы рук опирались на причудливую рукоятку
старинной палки. Длинные седые волосы ниспадали жидкими прядями до воротника
основательно потрепанной куртки. Морщинистое коричневое лицо напоминало
старый пергамент. Лишь глаза, с живым любопытством озиравшиеся вокруг,
сохранили ясный небесно-голубой цвет молодости.
- А-а, - старик энергично стукнул своей палкой о пол, - Рыжая Энни! Я
знал, что ты приедешь, хотя Джиллиз и уверял меня в обратном. Ну что ты,
ей-богу, стоишь как вкопанная? Поцелуй же наконец старика!
Энни опустилась перед ним на колени, и тот обнял ее с силой, которой
позавидовал бы и молодой. Энни, радостно смеясь, от души чмокнула деда в
щеку.
- Рада видеть тебя в добром здравии, дедушка!
- Да, слава Всемилостивейшему, я еще жив и здоров, хотя, признаюсь,
путешествие сюда далось мне куда труднее, чем бывало, в молодые годы. Дай же