"Виктор Каннинг. Рука-хлыст" - читать интересную книгу автора

окурок бросил в пепельницу. Сигарета оказалась не такой противной, как я
ожидал.
Спальня Кэтрин выглядела опрятной, все вещи лежали на своих местах.
Они не отличались особым разнообразием, но обращалась она с ними очень
аккуратно, одежда выглажена и сложена, а туфли стоят на подставке. На
кровати лежала короткая ночная рубашка светло-зеленого цвета, легкая и
воздушная, как меренга. В дорожном несессере, который я заметил на столе,
хранился ее паспорт Федеративной Республики Германии. Имя оказалось
настоящим - Кэтрин Хельга Саксманн. Пролистав странички, где обычно
ставится виза, я обнаружил большой штамп югославской визы. Кэтрин получила
ее накануне в парижском посольстве. "Vazi tri meseca od dana izdavanja" -
действительна в течение трех месяцев со дня получения. В несессере также
лежали два билета на самолет до Дубровника через Загреб, на завтра, бланк
югославского агентства туризма и путешествий "Атлант", с бронью на двоих в
отеле "Аргентина" в Дубровнике. Я скинул несессер и его содержимое на пол,
но поднимать не стал.
Через пять минут я уже сворачивал с проспекта Георга Пятого на
Елисейские Поля, зашел там в кафе, купил газету, увидел, что одна из моих
лошадей заняла в Лонкампе неплохое месте, а затем позвонил Веритэ
Латур-Мезмен и спросил, не пообедает ли она со мной. Она ответила, что
только что вымыла голову, собирается поужинать у себя дома и будет очень
рада, если я составлю ей компанию.
Я вышел из кафе и начал искать такси, и тут ко мне подошел Казалис и
попросил огоньку. На нем был голубой комбинезон и накладные усы.
- О Господи, - сказал я, - к чему эта экипировка? Даже Говард Джонсон
узнал бы тебя.
- Мне предстоит другая работа. Неужели тебе не нравится?
- По-моему, единственное, чего тебе не хватает, - это пары деревянных
башмаков.
Я дал ему прикурить. Выдохнув облако дыма, он сказал:
- Спасибо, "мамаша Джамбо". У меня для тебя сообщение, взял в отеле
"Флорида". А у тебя, возможно, есть что-то для меня.
Он стоял сбоку от меня, и со стороны нельзя было точно сказать,
разговаривает он со мной или нет. Быстрым движением руки я передал ему
листок, на котором записал результаты своего визита в сто первый номер, не
забыв упомянуть и о хлысте, а он сунул мне в руку конверт и тотчас
испарился, словно джинн.
Я вскрыл конверт, сидя в такси. Там была записка от Кэтрин, и, читая
текст, я удивлялся, зачем так надрывался час назад.

"Прости, милый. Не могу прийти на Сольферино. Большой скучный обед в
посольстве. Завтра лечу в Дубровник. Там есть мост? Люблю. К.".

Почему Кэтрин так уверена в том, что я отправлюсь за ней куда бы она
ни поехала? Но она была в этом уверена, к тому же готова была предоставить
мне ту информацию, за которую мне платили деньги. Любопытно.
Кажется, я впервые обедал с женщиной, которая застрелила своего мужа.
Это обстоятельство позволило мне по-новому взглянуть на Веритэ. По-моему,
она выглядела отлично. Ее лицо казалось прекрасным произведением
скульптора: независимо от того, под каким углом падал свет, возникала