"Максим Каноненко "Сумерки" (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

свой телефон, зачем, мама? Она все равно не позвонила. Зато на следую-
щий день явился ко мне человек, рожа пропитая, руки трясутся, глаза
недобрые. И надо бы мне не впускать его в дом, надо бы притвориться
спящим и пьяным, или еще чего, но я впустил. Он уселся прямо на кухне,
извините, у меня не прибрано, еще бы, у меня никогда в жизни не было
прибрано, и не снимая пальто спросил, кто я такой и чем занимаюсь. Ты
же знаешь, мама, это как раз и есть те вопросы, на которые я не знаю
ответов, но он, этот ханыга с недобрыми глазами, задал именно их. И я
не ответил. Я так ему и сказал: я не знаю, кто я такой и чем занима-
юсь. Знаю только, что в сумерках я - отважный разведчик, супершпион и
безжалостный неуловимый убийца нехороший. Он как это услышал - зажег
свои глаза хищным, тигриным таким, мама, огнем, привстал, да как зак-
ричит на всю кухню: А ПРОЙДЕМТЕ-КА, ГРАЖДАНИН, СО МНОЙ! Схватил меня
за руку и давай тащить. Я, конечно, извинился, мама, я вел себя дос-
тойно, и объяснил ему, что я не могу вот так взять сейчас и уйти, по-
тому что может позвонить она, а меня не будет, хотя это именно я про-
сил позвонить, и это будет нехорошо. А он набрал воздуха внутрь и зак-
ричал, закричал еще громче, чем даже Айседор Степанович из тридцать
восьмой квартиры кричит во время футбола: НЕ ПОЗВОНИТ ОНА, НЕ МОЖЕТ
ОНА ТЕБЕ ПОЗВОНИТЬ, ОНА МЕРТВА, МЕРТВА, КАК НЕ ЗНАЮ, КТО! Нет, мама, я
решительно отказался верить этому человеку. Я сказал ему, что если он
не может сказать мне, как кто, то у меня нет никаких оснований верить
ему. Я сказал ему, что если из нас кто и умер, так это я, и причем
после смерти попал прямо в преисподнюю, где сейчас и беседую понятно с
кем: смотрите, смотрите, ведь у вас глаза желтые! А она живее всех жи-
вых! И я начал бороться. И я боролся. Я боролся, мама, но интоксикация
взяла свое, воля к сопротивлению была сломлена, меня усадили в маши-
ну-козел и увезли в казематы. В катакомбах мне дали сигарету и опять
начали спрашивать, кто я такой и чем занимаюсь. Мама, мне кажется, они
просто издевались. Я опять сказал им, что не знаю. Я объяснял им, что
не могу здесь долго рассиживать, что она в любой момент может позво-
нить мне домой, вообще-то раньше я думал, что телефонов в аду нет, но
вот на столе у вас, вижу, есть. А они наперебой кричали, что им надо
меня допросить как свидетеля (чего?), что для этого им надо вести ды-
рокол, а дырокол они вести не могут, потому что я не говорю, кто та-
кой, и чем занимаюсь. Ну как я могу сказать, если не знаю? Дайте пос-
мотреть ваш дырокол. Так, Ф.И.О., ниже - Год рождения, еще ниже - Род
занятий (м./ж.). Я взял ручку и написал все, как есть, мама, они сна-
чала было обрадовались и успокоились, а потом вдруг опять разозлились
и начали кричать: ЧТО ТЫ ТУТ НАПИСАЛ, ИДИОТ? (да, я идиот, и что же?)
Я написал все, как есть: Ф.И.О. - неизвестно, Год рождения - неизвест-
но, Род занятий - днем, вечером, ночью - неизвестно, в сумерках - су-
першпион-агент, безжалостный убийца хитроумный. Мама, я не солгал. ТЫ
НЕ ПОНИМАЕШЬ НИЧЕГО, кричали они, нет, что-то я понимаю, отвечал я,
например, правила игры в домино. НЕТ, ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ НИЧЕГО, настаи-
вали они, суя мне под нос фотографию голой женщины без головы. Мама, я
никогда не раньше видел ее без головы, голой видел, да, а без головы -
никогда, поэтому не сразу узнал. А где же голова, спросил я их, когда
узнал ее, куда же вы дели голову? И тут один из них, тот, что приез-
жал, меня ударил. Сильно ударил, сначала все помутилось, потом прояс-