"Лев Владимирович Канторович. Доктор (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

по-киргизски, и все вскочили с мест, а девочка заплакала. Потом, наступая
на Якова Абрамовича, старик говорил, мешая киргизские и русские слова и
захлебываясь от злости. Яков Абрамович не мог толком ничего разобрать.
- Уходи, уходи. Прочь, урус, уезжай! - кричал старик.
Яков Абрамович взял девочку за руку и вышел с ней из юрты. Снаружи
собралось все население аула. Молодой киргиз, которому Яков Абрамович
первому привил оспу, подошел к нему и знаками пригласил к себе в юрту.
Несколько киргизов в рваных халатах вошли и сели вокруг костра. Молодой
долго говорил, и остальные утвердительно кивали головами, но Яков
Абрамович не понял ни слова, - киргиз говорил по-киргизски. Яков Абрамович
остался жить в юрте молодого киргиза. Юрта была рваная, как халат ее
хозяина, и ночью ледяной ветер дул через дыры в кошме и инеем покрывалось
все внутри юрты.
Прошло два дня. Больше не удавалось собрать людей, и никто не хотел
прививать оспу. Яков Абрамович читал Пржевальского и старался учиться
киргизскому языку. Рано утром на третий день он проснулся, разбуженный
криками и плачем. Молодой киргиз, его новый хозяин, бросился к нему, едва
только Яков Абрамович вышел из юрты.
- Баран, баран. Баран джок!* Басмач, баран! Белесм**, урус? Белесм? -
кричал он.
_______________
* Д ж о к - нет.
** Б е л е с м - понимаешь.

Киргизы обступили Якова Абрамовича. Женщины плакали. Молодой киргиз в
отчаянии махнул рукой, вскочил на лошадь и ускакал, с места пустив лошадь
в карьер. К Якову Абрамовичу подошел старик, его прежний хозяин. Он
сокрушенно почмокал губами и сказал, взяв Якова Абрамовича за руку.
- Сердиться, урус, не надо. Плохо, плохо, урус. Басмач ночью
приходил, басмач бараны у них угнал. Все стадо, все бараны. Вернуть
надо... Как вернуть?..
Киргизы притихли. Яков Абрамович нахмурился.
- Дорогу знаешь? Куда басмачи пошли - знаешь? - спросил он старика.
- Вот сын мой знает, - услужливо закланялся старик. - Я старый,
лошадь езжу плохо. Сын молодой. Хорошо дорогу знает. Поезжай, пожалуйста.
Помоги, пожалуйста, урус!
Через десять минут Яков Абрамович скакал по тропе вслед за сыном
старика. Сын - стройный, загорелый мальчишка лет семнадцати - отчаянно
нахлестывал свою крепкую лошадь, и Яков Абрамович едва поспевал за ним.
Тропа вилась по склону горы, поросшей кустарником и тянь-шаньской березой.
До темноты ехали не сбавляя хода, и лошади выбились из сил и тяжело
дышали. Пришлось остановиться на ночь. С рассветом снова пустились в путь.
Солнце поднялось над вершинами гор, и в ущельях дымился туман.
Из-за поворота тропы выскочил конный киргиз, и его лошадь едва не
столкнулась с лошадью Якова Абрамовича. Голова киргиза была обвязана
грязной тряпкой, и кровь выступила сквозь повязку. Киргиз был одет в
короткий овчинный полушубок и гимнастерку красноармейского образца.
Трехлинейная винтовка лежала поперек его седла. Шапки не было на нем.
Осадив взмыленного коня, он молча оглядел Якова Абрамовича.
- Басмач не видел? - спросил Яков Абрамович, нарочно коверкая слова.