"Владимир Кантор. Крепость (Семейный роман)" - читать интересную книгу автора

понял, с кем говорит и как себя вести дальше.
- По научной линии, значит? - переспросил вошедший.
Петя молча кивнул. Из-за двери подала голос бабушка:
- Кто там?! Пе-етя! Ли-ина! Кто там?!
Похожий на перестарка-ученика, привыкшего лебезить перед учителями,
извиваясь тощим телом и хлопая полами старомодного белого "пыльника",
мужчина шагнул от входной двери мимо Лины к Пете:
- Вы, наверное, меня не помните... Я Саласа, Василий Кузьмич, из
парткома, в этом году секретарем выбрали. Я на кафедре истории партии
работаю, где и Роза Моисеевна работала. Мы с ней почти двадцать пять лет
проработали вместе, можно сказать. Я горжусь, что я ее ученик. Мы
наследники, так сказать, ее славных дел. Вот пришли узнать подробности.
Для воспитания молодежи.
- Ли-ина! Пе-етя! - снова крикнула бабушка. Она продолжала говорить
из-за двери, но уже не спрашивала, кто пришел, а размеренным речитативом
вела нескончаемый диалог сама с собой или еще с кем-то: - Пора кончать.
Черт! Пора кончать! Я жила честно. Честно! Все мои братья поумирали. А я
была старшая. Старшая! Хватит! Все поумирали. А я все живу. Ли-ина! Это ко
мне пришли?
Саласа улыбнулся Пете и развязно двинулся в бабушкину комнату. Шляпу в
прихожей он не оставил, а по-прежнему прижимал пальцами к портфелю.
"Пыльник" он тоже не снял. При ходьбе гость заваливался на правую сторону.
После первых приветствий он уселся, поставил меж ног портфель, укрепил
на нем шляпу и, чтобы занять руки, взял со стола металлическую фигуру Дон
Кихота и принялся ее вертеть и разглядывать. Бабушка почему-то лежала
молча.
- Этот Дон Кихот стоит у вас как символ чего-то? - спросил Саласа,
прикрывая правой рукой свой дергавшийся по всему лицу рот.
- Это мой любимый герой, - отвечала наставительно бабушка. - Мы все
были Дон Кихотами в революцию. И тоже наше стремление к социальной
справедливости началось с чтения книжек.
- Тоже как у кого? - туповато переспросил гость.
Петя тихо прошел в свою комнату, но дверь оставил открытой: мало ли
что, вдруг бабушка разволнуется, и он ей понадобится?
- Как у Дон Кихота, - горделиво сказала бабушка.
- А он разве читал книжки? Я не помню. Некогда, Роза Моисеевна,
классику читать. Все, знаете ли, наши институтские дела отвлекают. Родную
мать из-за них забудешь. Но, насколько я знаю, он же с ветряными
мельницами боролся и все ему чудилось не то, что есть в действительности.
Бабушка, видимо, сделала протестующий жест, потому что он быстро
добавил, поставив статуэтку Дон Кихота на стол:
- Я хочу сказать... что вы и подобные вам боролись не с мельницами, а
за наше будущее с самодержавием.
- Нет, нет, у него было много приключений в жизни, но правильных,
позитивных, - возразила бабушка. - Он пытался заступаться за униженных и
оскорбленных. Да, и за тех, и за других, но мы еще и за бедных. Мы эту
линию вели всю жизнь последовательно и принципиально. Жизни не щадили.
Криворотый махнул рукой, вскочил, задел ногой шляпу, та упала, он снова
умостил ее на портфеле и подошел к дивану.
- Вы молодцом! Мы так и думали. Поэтому я пришел не один... А с нужным