"Владимир Кантор. Гид (немного сказочная повесть)" - читать интересную книгу автора

- Коренев, - представился Костя.
- Замечательная фамилия! - воскликнул хозяин, точно первый раз ее
услышал. - В ней сила жизни слышится. Вслушайся, Аленушка: корень жизни! Не
правда ли?
Та облизнула губы и улыбнулась Косте, слегка опустив глаза. Но уличную
обувь Косте все равно пришлось снять и надеть войлочные тапки, в которых он
и вошел в комнаты, невольно полируя паркет.
Комнаты были вполне буржуазные, с диванами и пуфиками, разнообразной
красивой посудой в шкафах со стеклянными дверками, на втором этаже
располагалась обсерватория с телескопом, откуда философ-физик смотрел на
звезды, внизу, рядом с сауной и бассейном, обитое войлоком помещение с
книгами - для творчества. Обед был немецкий, сытный, но обычный: фасолевый
суп из банки, сосиски, капуста вареная, на закусь - невкусные маринованные
огурчики и копченая венгерская колбаса-салями. Это в России от бедности
устраивали обычно суперроскошные и изобильные столы. Косте была выставлена
бутылка московской водки вместо интересовавшего его шнапса, сам хозяин уже
несколько лет был в завязке и пил мальц, напиток, как он пояснил, типично
немецкий и к которому надо привыкнуть. А ведь раньше, в России, пил много.
Легенды ходили, да и социология его была пропитана алкогольными темами.
- Ох, как я пил, - усмехнулся он горделиво. - Но бросил, чтоб черты не
переступать. Но вы эту историю слышали, быть может.
Слышал, слышал, ее тиражировали западные газетчики, бравшие у него
интервью. А потом она разошлась устным фольклором по институту, где он
прежде работал. Причем, как водится, каждый уверял, что был свидетелем и
оттаскивал озверевшего Борзикова от девушки. История была с налетом
рыцарского мелодраматизма, столь свойственного прозе диссидентского
классика. Обычно-де, он, как и положено рыцарям, пропивал всю зарплату в
первый же день. Но однажды решил быть разумным и половину зарплаты отдал
девушке из машбюро, умоляя, чтобы она сегодня ни за что ему денег не
отдавала, с какими бы просьбами он к ней ни явился. И вскоре явился, сначала
просил, потом стал требовать. Девушка, которой его было жалко, денег не
давала, в сейфе заперла. Тогда он схватил ее одной рукой за горло, другой за
плечо и принялся бить головой о сейф, пока девушка не осела на пол. Очнулась
она в хирургическом отделении, на выстриженной голове несколько швов. Но на
Борзикова не донесла, сказала, что бил ее незнакомец. Ее тогдашний друг
искал Борзикова, чтобы убить. Почти неделю трусивший
Владимир Георгиевич не приходил домой, прячась в соседнем лесопарке.
Но еще больше опасался он персоналки и даже уголовки, так что,
выбравшись наконец из леса, кандидат физико-математических и доктор
философских наук притащился к девушке с букетом цветов. И поклялся ей, что
больше пить не будет. Поклялся так же торжественно и в компании приятелей,
добавив, что если он, сам он, посмел поднять руку на женщину, значит, от
водки надо отказываться. Был тут, наверное, и обыкновенный шкурный страх,
что водка до тюряги доведет.
Но волю проявил - пить бросил. Хотя, сидя в компаниях с бокалом
минеральной, пьянел, как и другие: рефлексы, память тела. "С тех пор и не
пьет, - говорили глубокомысленно бывшие собутыльники. - Зато писать начал
всякую антисоветчину. А пил бы, за перо не взялся б".
Коренев подарил хозяину две свои последние книги. Даже не взглянув,
Борзиков молча сунул их в книжный шкаф. И сказал: "На досуге