"Владимир Кантор. Соседи" - читать интересную книгу автора

утру тверезым будет.- И запричитала в голос, визгливо, на весь автобус: -
Всю Расею Западу продали. Я к батюшке ходила, а он говорит: "Все грех. И
телевизор смотреть, и музыку ихнюю слушать. Все прельстить пресветлую Расею
Запад пытается". Вот уж бабы от русских мужиков и нос воротят. Все ихнего,
прости
Господи, хочут попробовать.
Кто-то захохотал, обижаемая всхлипнула, не в силах отодрать от себя
прилипшего мужика, поднялся гомон. Женщины помоложе возмущались: до чего
мужики распущенные, день еще, а этот уже нажрался, проходу от них нет; те,
что постарше, и старухи поддержали бабку, что нынче все девки заголяются,
проститутки этакие, всю Москву позаразили, нечего обижаться, перед мужиком
выставляется, а он выпимши и, конечно, собой не владеет, нечего реветь,
лучше бы ноги прикрыла, стыд один смотреть, из-за таких вот сук бессовестных
все безобразия и творятся. В воздухе звенели без конца словечки сниженного
языка, показывающие молодость культуры и с легкостью употребляемые женским
народом.
Было жарко, тесно, девица то всхлипывала, то взвизгивала, бабы стыдили
то ее, то мужика в маскировочном костюме. Мужчины молчали, не их это было
дело за какую-то девку вступаться, бабы разберутся, да и страшновато - на
кого нарвешься, нынче многие с оружием. Только сосед по сиденью вдруг
привскочил и с неожиданной злобой выкрикнул:
- Так ей и надо! Учить таких надо, учить!
Павел поднялся и с неохотой, но чувствуя, что по-другому он поступить
никак не может,- дурацкое воспитание мальчика из хорошей семьи! - стал
продираться к обижаемой. Никаких столкновений он тоже не хотел, рассчитывал
образумить словесно.
Но тут автобус остановился: конечная. Люди торопливо выскакивали,
спешили к метро. Некоторые, правда, подзадержались
- посмотреть, чем у "афганца" с девицей дело закончится.Выкатился и
Павел. Оказывается, сцена продолжалась.
Посреди людского потока образовался островок, который отекали струи
людей. Парень держал медноволосую за плечо и за руку, не выпуская на
свободу.
- Да ты постой, б... Ну, я тебе говорю!
- Отстань, липучка! - отбивалась та.
Солнце пекло невыносимо, хотя время пошло уже к пяти. По лбу этого не
то "афганца", не то охранника катился пот, запах дешевой водки шибал от него
на расстояние, заставлял вырывавшуюся девушку вертеть головой в разные
стороны, остановившийся взгляд парня показывал то состояние, когда человек
себя не вполне сознает. Голубые глаза смотрели пусто и прямо, льняные
спутанные волосы свисали прядями. Был он при том явно красив: рослый, худой,
широкоплечий, с круто выступающими скулами. Скособоченная бабка из автобуса,
разглагольствовавшая о дьявольской прелести Запада, напоследок опять осудила
девицу, шлепая мимо к метро:
- Ты бы, милая, от мужика-то отстала, не заигрывала бы!
Павел поправил очки, провел рукой по усам. В желудке стало пусто и
противно. И хотелось бы пройти, но не мог. "Это называется рыцарством,-
ругнул он себя.- Конечно же, фамилия Галахов происходит от Галахеда, рыцаря
Круглого стола. В походе к Граалю непременно надо освободить от злодеев
девицу". Он тронул парня за плечо: