"Владимир Кантор. Соседи" - читать интересную книгу автора

А я тебя, интеллектуального волка, еще письмецом попотчую. Ты в городе
зачах, кроме гари да Госдумы здесь ничего не найдешь. А это как
прикосновение к живой воде, к самой природе. Простота и сила. Настоящее,
нутряное!"
"Чур меня! - чуть ли не вслух пробормотал Павел.- Что всем так далось
это нутро? А что в нем, в этом нутре?.. Тоже мне, святой
Грааль! Да, не забыть еще бутылку купить! К Раечке зайду на конечной. У
нее недорого".
- Отстаньте от меня! - вдруг услышал он от передней двери высокий
женский голос.- Вы пьяны.
- Ну? - Второй голос был мужской, пьяный и угрожающе-хамоватый. Ты
мужику своему так громко ори. А мне не моги.
Остановка. Довольно много людей сошло, передняя часть салона
разгрузилась, и Павел увидел, что полногрудая, с рыжими, даже не рыжими, а
медными волосами, такая простонародно-сексапильная, явно всем своим внешним
видом вызывавшая мужские желания, прижалась спиной к окну кабины водителя, а
над ней склонился ражий парень, одетый, несмотря на жару, в маскировочный
костюм пятнистого цвета, очень модный со времен Афгана (потом мода была
подтверждена чеченской войной) среди охранников разных мелких фирм.
- Отстаньте! Вы пьяны,- выставляла, защищаясь, ладонь девица.
Вместо ответа парень икнул, ухватился за железный поручень, чтоб не
упасть, и слюняво чмокнул губами, изображая поцелуй.
Павел хотел подняться, но народу снова набилось столько, что
наваливались, нависали над сиденьем. Сосед притиснул Павла к стенке
автобуса, так что опять оставалось лишь отвернуться, смотреть в окно и
медитировать, размышлять, вспоминать, предоставляя волю мыслям. Когда он
отворачивался от жаркой улицы, то мог только видеть толстого соседа и
протиснутую к их сиденью молодуху в белой блузке, от которой остро и резко
пахло немытым телом. Девицу и пристававшего к ней парня он в общем гаме
теперь даже и не слышал.
"Россия - страна пограничная, так и создавалась, так себя и до сих пор
ощущает, как огромный военный лагерь, "всегда мы в походе", об этом даже и
Окуджава-пацифист пел, а сейчас привал, бивак, но сами ищем столкновений,
мало было Афганистана - в
Чечню ввязались, и все величие свое этим доказываем, не строительством,
а войной, а на биваке тоже нравы простые, перекур между боями, бабу
перехватить, пока не убили, система ценностей по-прежнему военная, как на
фронтире, только колонизовать больше некого".
Мысли были нехитрые, реминисценции на темы Ключевского. Но как-то живо
они у него в голове прокрутились, и даже окружающие сразу стали как будто
понятнее.
Предпоследняя остановка. Стихли шум мотора и гул вышедших людей,
донеслись слова пьяного "афганца":
- А ты молчи, не препятствуй!
Руки его уже драли ей кофточку.
- Отстань, гад! - выкрикнула полногрудая и медноволосая, выкручиваясь
из цепких лап.- Ты пьян.
- Давай сойдем, я не обижу,- ныл парень.
Вдруг встряла какая-то бабка:
- Стыдно тебе, девка. За долаhры бы небось пошла! Да не боись, он к