"Вад Капустин. Орки плачут ночью " - читать интересную книгу автора

От комплекса неполноценности Севку спасла военная служба, куда он
сбежал, бросив ненавистный финансово-экономический факультет.
Армия - вот где нашли восторженное признание неудачные плоды бабулиных
трудов! Хотя иначе, как обезьяном и гориллой Мясоедова в роте не называли,
везде - в строю, в спорте, в музыке, - он считался одним из лучших. После
армии друзья звали работать охранником в преуспевающую фирму, потом - в
милицию. Прочили быструю карьеру, хорошие заработки, но пришлось отказаться
и выбрать музыку, чтобы не огорчать бабушку, ненавидевшую насилие.
- Но ты, бедное дитя, - она вновь взяла внука за руку. - Ты ни в чем не
виноват! Я знаю, ты старался! - Севка растроганно хлюпнул носом. С бабулиной
стороны такое признание многого стоило. Бабушка повторила: - Да... ты
старался... но эти... его гены! Проклятая наслед... наследственность!
Речь бабушки становилась сбивчивой - ей не хватало воздуха. Сева
склонился над умирающей, ловя каждое слово. Родители долго оставались
запретной темой: мать умерла в родах, дав жизнь единственному ребенку, а
отец куда-то уехал и пропал. Сейчас внук настороженно вслушивался в
последние слова бабушки, казавшиеся предсмертным бредом:
- Ты должен знать... твой отец был... нечеловеком! Орком. Он сам
признался!.. ты - полуорк... я сделала все... все, что могла... - и
несчастная закашлялась, задыхаясь. Когда подбежала обеспокоенная медсестра,
она уже не дышала. На лице усопшей проступило несвойственное ей при жизни
умиротворенное выражение.
Мясоедов остался один-одинешенек. Рок-музыкант... орк-музыкант... то
есть, полуорк. Три дня он пил и плакал. Потом попытался встряхнуться, сходил
на тренировку, на репетицию, забежал на бывшую работу, поблагодарил за
сочувственные слова - и, добрался до ночного клуба в поисках лучшего друга
еще со школьных времен, трубача Володьки Горелова. Хотелось с кем-то
поговорить "за жизнь". Володьки Мясоедов не нашел, но услышал закулисные
откровения Колюни.
- Обезьян! - визгливо продолжал Мишанин. - Ты еще пожалеешь! Видала,
какой тип его тут искал? Настоящий мафиози! Бандитская рожа!! А представь
себе - родственничек?!
Севка насторожился. Какой бы то ни было, пусть и завалящий
родственничек ему бы сейчас не помешал...
- Ой, ну пусть и бандит, ну что тут такого? Кто сейчас не бандит? - с
обычным томным придыханием проворковала, отбиваясь от Колюниных приставаний,
Элис. - Очень даже ничего мужик... настоящий мачо... он и сейчас в зале.
Слушай, и правда, на Севку похож!
- ГДЕ?! - Мясоедов решительно вмешался в чужой разговор. Бабуля не
преминула бы сделать ему замечание.
- Явился, не запылился! - недовольно буркнул певец вместо приветствия и
поспешно ретировался.
- Ой, Сев, привет! - восторженно взвизгнула Алка и, сообразив, что
Мясоедов ждет ответа, неохотно добавила: - Да вон... мачо этот... за третьим
столиком слева... Новоявленный полуорк внимательно оглядел зал и
присвистнул.
Незнакомец определенно смахивал на полномочного представителя
сицилийской мафии. Такой же волосатый как сам Севка, но с поправкой на
черную масть, широкоплечий и вальяжный мужик лет тридцати был, пожалуй, даже
красив - в итальянско-грузинском стиле, - и, как ни странно, при этом