"Дмитрий Каралис. Мы строим дом" - читать интересную книгу автора

обстановка того лета мешала сыграть свадьбы. Шурочка была посватана за
умницу-студента и со дня на день ожидала его приезда из Москвы на каникулы.
Не мог профессор подозревать и того, что Шурочка, выйдя замуж за того
студента, вскоре разведется и с годовалым сыном Львом на руках уедет с этим
репортером в северную столицу, и у них родится еще семеро детей, младший из
которых через полсотни лет подарит самовар, за которым они теперь пьют чай,
своему венгерскому другу.
Знай все это бородатый химик, он немедленно бы турнул моего отца из
дома. Шутка ли! Какой-то будущий разгильдяй-внук отправит семейную реликвию
в Австро-Венгрию!
Он, конечно, задал бы перцу и мне. Но наши с дедом жизни не уложились
на один отрезок времени. Он умер за семнадцать лет до моего рождения.
На нашем участке и поныне цветут редкостные тюльпаны из мичуринского
уголка дедовского сада. Они пахнут, как это ни странно. Изрядно
измельчавшие, они выдыхаются, как духи в открытом флаконе, но еще пахнут.

Мы строим дом. Заодно узнаем простые истины. Например:
1) копать траншею под фундамент значительно труднее, чем рисовать ее на
бумаге;
2) замешивать бетон в деревянном коробе дольше, чем считать его объем
на калькуляторе. И так далее.
Уже вырыта траншея под фундамент. Ее глубина и ширина напоминают ходы
сообщения полного профиля; словно мы собираемся занять круговую оборону
вокруг нашей развалюхи и отстреливаться.
Изматывает приготовление бетона, который должен заполнить траншею и
подняться над ней цоколем полуметровой высоты. Нулевой цикл -- работа
трудная, но невидная. За два дня мы успеваем нарастить фундамент лишь
сантиметров на десять, хотя пашем так, что от нас валит пар. Мы кидаем в
траншею обломки гранита, битые кирпичи, проволоку, банки и даже засовываем в
нее дребезжащую кроватную сетку и две спинки с блестящими шариками. Я хочу
ссыпать в траншею пустые бутылки с отбитыми горлышками, но Феликс не
разрешает -- образуются пустоты, и неизвестно, чем такая новация обернется.
Перекособочит, например, дом. Или лопнет ночью бутылка в фундаменте -- мы
спросонья решим, что нам бьют окна, и выскочим с кольями в руках.
Строительная механика -- дело тонкое.
-- Правильно, Саня? -- вопрошает Феликс.
-- Ничего не лопнет, -- успокаивает Молодцов. -- Кидайте. Только
равномерно.
Саня внешне раскрепощен, но внутренне сосредоточен. Если он и молчит,
постреливая умными глазами и прикидывая что-то, то молчание его не тягостное
и не позерское -- он думает. Саня любит и умеет работать. Он никогда не
читает нотаций и не бранится. Послать может, но как-то по-свойски и
беззлобно. Любой, самый дальний его посыл воспринимается как "кончай дурака
валять!". Но браниться и спорить он не станет. Он говорит только о том, что
хорошо знает. В противном случае Молодцов машет рукой: "Не, мужики, я в этом
деле баран..."
Говорят, хороший человек -- это тот, рядом с кем легко дышится. Рядом с
Сашей я никогда не испытывал затруднений с дыханием. Одно время я даже хотел
быть похожим на него. Но потом понял, что пытаться походить на кого-то
бессмысленно.