"Дмитрий Каралис. Дорогая Мирей Матье!.." - читать интересную книгу автора

- А в Мозамбике мы с тобой встречаться не могли?
- Ты мне тоже кого-то напоминаешь, но в Мозамбике я не был.
- ...Я родственник Левы Толстого, не-е-законно рожденный внук,- на пару
возвещали мы высоким березам и дачникам Зельдовичам.- Маманя моя, его дочка,
скончалась при родах от мук...
Я ведь не просто кочегар, а бригадир кочегаров,- доносился голос
Толяна.- А как же! Патрон, так сказать!..
Жора сидел на своем мопеде и зубрил по тетрадке французские
поздравления.
- Я в Африке и на Ближнем Востоке не работал, - подпускал я туману.- У
меня были другие районы. Ты полковника Семеняку не знал?
- Нет. Хотя что-то такое слышал...
Но ведь ето очьень важно. Дворянство никому не хотьело дьелать плохого.
Дворянство - ето ответственность... - Э-э, подожди, подожди. А что же вы
тогда все разбежались? Бросили свой народ и тютю - разъехались по Парижам?
А? Вот я - взял и ушел в кочегары. Но остался с народом. Понимаешь?..
Как появились еще два иностранных хмыря, я не уловил. Но они откуда-то
появились. Хмыри немного говорили по-русски. Одного звали Тойво, другого -
Эрни. Рыжие, как черти. Им было лет по пятьдесят, и они искали развалины
родительской усадьбы, которая стояла здесь до войны тридцать девятого года.
У них был истертый план и пачка старых фотографий. Как я понял, они были
финнами, но жили в Швеции. Шведо-финны такие. К тому же братья.
Мы предложили им выпить, но они пролезли в дырку в заборе, словно знали
ее с детства, и радостно залопотали внутри поросшего травой гранитного
фундамента, куда Толик с дачниками сваливал железный хлам. Они заглядывали в
фотографии и целились пальцами в старую кривую сосну за ручьем.
- Сейчас Толику иск предъявят,- радостно предположил доцент.- Зачем
господин Мотальский загадил чужую территорию. А может, просто морду набьют.
- Всех уволю...- Толик, по-верблюжьи вскинув голову, присматривал за
иностранцами.- Мой батька здесь с сорок пятого года, как освободили. Все
претензии к Сталину...
- Да, морду могут набить,- задумчиво повторил доцент.- Рыжие зло
дерутся. Я, пожалуй, пошел в туалет...
- Отобьемся...- Я на всякий случай налил во все стоявшие чашки.- В
крайнем случае, Зельдовичей свистнем. Не робейте, мужики.
Жора слез с мопеда и ел глазами шведо-финнов. Князь Андрей недоуменно
моргал и поправлял сползавшие на нос очки.
Тойво и Эрни мелькнули рыжими кудрями на спуске к ручью и вновь
оказались у фундамента. Они радостно залопотали, обнялись и долго стояли в
тени берез, не обращая на нас никакого внимания...

Потом мы пили со шведо-финнами и разглядывали их фотографии. Приличный
домик стоял на том месте, где у Толика нынче свалка: два этажа, башенки,
стеклянный фонарь над крышей, терраса с мягкими креслами. Несколько раз
братцы ходили трогать камни фундамента и возвращались, хлюпая носами. Мы
наливали им и говорили, что все будет хорошо. Та, карашо,- кивали
шведо-финны.- Перестройка - карашо. Ната пить. Мы пили и тянули друг у друга
красивые фотографии. Заграница, да и только. Хотя, вот она - в десяти
метрах. Тьфу, и смотреть туда не охота. Это есть я, это есть прата Тойво.-
Грудной малыш голышом лежал в просторной корзине, рядом, держась за плетеную