"Сергей Кара-Мурза. Кого будем защищать" - читать интересную книгу автора

Христе". Отсюда "человек человеку брат" - как отрицание языческого
(римского) "человек человеку волк". Православие твердо стоит на этом, но
социальный интерес богатых породил целую идеологию, согласно которой
человеческий род не един, а разделен, как у животных, на виды. Из расизма,
который изобрели, чтобы оправдать обращение в рабство и ограбление
"цветных", в социальную философию Запада перенесли понятие "раса бедных" и
"раса богатых". Рабочие тоже считались особой расой. Отцы политэкономии
учили, что первая функция рынка - через зарплату регулировать численность
этой расы. Возник социальный расизм . Потом подоспел дарвинизм, и эту
идеологию украсили научными словечками (это "социал-дарвинизм").
Русская культура отвергла социал-дарвинизм категорически, тут единым
фронтом выступали наука и Церковь (этот отпор вошел в мировую историю
культуры как выдающееся событие). Но когда крестьяне в начале ХХ века стали
настойчиво требовать вернуть им землю и наметилась их смычка с рабочими,
русское либеральное дворянство и буржуазия качнулись от "народопоклонства" к
"народоненавистничеству". Будучи западниками, они получили оттуда готовую
идеологию и вдруг заговорили на языке социал-дарвинизма. Большая часть элиты
впала в социальный расизм. Рабочие и крестьяне стали для нее низшей расой .
Элита отошла от православного представления о человеке и впала в
социальный расизм. Группа московских миллионеров, выступив в 1906 г. в
поддержку столыпинской реформы, заявила в журнале "Экономист России": "Мы
почти все за закон 9 ноября... Дифференциации мы нисколько не боимся. Из 100
полуголодных будет 20 хороших хозяев, а 80 батраков. Мы сентиментальностью
не страдаем. Наши идеалы - англосаксонские. Помогать в первую очередь нужно
сильным людям. А слабеньких да нытиков мы жалеть не умеем".
Тогда же либеральная интеллигенция в этом вопросе примкнула к буржуазии
и потеряла возможность служить культурным мостиком между частями общества, в
которых назревала взаимная ненависть. Социальный расизм стал характерен даже
для умеренно левых философов. Например, Н.А.Бердяев излагал явно расистские
представления. Он писал: "Культура существует в нашей крови. Культура - дело
расы и расового подбора... "Просветительное" и "революционное" сознание
затемнило для научного познания значение расы. Но объективная
незаинтересованная наука должна признать, что в мире существует дворянство
не только как социальный класс с определенными интересами, но как
качественный душевный и физический тип, как тысячелетняя культура души и
тела. Существование "белой кости" есть не только сословный предрассудок, это
есть неопровержимый и неистребимый антропологический факт".
Две части русского народа стали расходиться на две враждебные расы. Это
отразилось уже в книге "Вехи" (1906). Основная идея этой книги ясно была
выражена М.О.Гершензоном, который писал: "Каковы мы есть, нам не только
нельзя мечтать о слиянии с народом, - бояться мы его должны пуще всех казней
власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами
еще ограждает нас от ярости народной".
Тогда же Толстой сделал очень тяжелый вывод: "Вольтер говорил, что если
бы возможно было, пожав шишечку в Париже, этим пожатием убить мандарина в
Китае, то редкий парижанин лишил бы себя этого удовольствия. Отчего же не
говорить правду? Если бы, пожавши пуговку в Москве или Петербурге, этим
пожатием можно было бы убить мужика в Царевококшайском уезде и никто бы не
узнал про это, я думаю, что нашлось бы мало людей из нашего сословия,
которые воздержались бы от пожатия пуговки, если бы это могло им доставить