"Вернувшийся с долгой охоты" - читать интересную книгу автора (Демют Мишель)
Мишель Демют. Вернувшийся с долгой охоты
 |
...Qui revient d'une longue chasse. 1962
Мэгони сложил телескопический штатив микро и отключил вокотайп «Харст». После этого он медленно встал, рассчитывая каждое движение, едва сдерживая кипящую в нем ярость, почти неодолимое стремление крушить все вокруг. Нет, он не мог поддаться эмоциям. Он должен действовать с максимальной эффективностью, чтобы как можно сильнее напугать девушку. Она сейчас каталась по полу, испуская странные гортанные крики, похожие на повизгивание разъяренного хищника. Нет, пожалуй, такое можно было услышать от жрицы какого-нибудь эротического культа. Но в данном случае это было всего лишь следствие неумеренного потребления напитка, широко известного как сильный ониризант.
Длинные пряди голубоватых волос, похожие на стебли экзотической травы, разлетелись во все стороны, образовав вокруг головы нечто вроде сияющего нимба.
— Убирайся! — процедил Мэгони сквозь зубы.
На несколько секунд его глаза сузились, превратившись в едва заметные щелки. Девушка же, наоборот, подняла широко открытые глаза, похожие на оловянные пуговицы.
— Мотай отсюда! — рявкнул Мэгони.
Девушка попыталась ответить, но язык не подчинился ей. Она сделала движение навстречу, словно хотела расцарапать его лицо ногтями, но сейчас это оказалось ей не под силу. Она была невероятно пьяна.
— Ты меня слышишь? Или я сейчас позову Робота!
Мэгони знал, что девушка испытывала смертельный ужас перед Шрайком... Шрайк, разумеется, не был роботом, но удивительно походил на машину. Он выполнял приказания, никогда ни о чем не спрашивая, и его движения действительно выглядели ужасающе точными и размеренными, словно у автомата. Поэтому ребята и называли его «Роботом».
Слова подействовали. Девушка отвела взгляд, с трудом ухватилась за край стола и попыталась встать.
Теперь, когда действие напитка начало ослабевать, она испытывала одновременно и тошноту, и стыд за свое поведение.
Шатаясь, она вышла в коридор, открыла сначала одну, затем вторую дверь.
— Боже мой! — невольно воскликнул Мэгони. Девушка обращалась с системой безопасности так, словно защиты вообще не существовало!
Он заметил, что девушка забыла под столом свою сумочку. Наклонившись, чтобы поднять ее, увидел пустую бутьшку. Ударом ноги отшвырнул ее в сторону, и бутылка разлетелась вдребезги, ударившись в стенку над креслом, в котором с утра дремал один из котов. Пушистый серый хищник задергал ушами и приоткрыл один глаз, но через несколько секунд снова заснул.
— Ты-то, по крайней мере, приносишь пользу, — сказал коту Мэгони. — Ты оказываешь человечеству огромную услугу.
Слово «человечество» прозвучало столь нелепо, что он невольно усмехнулся.
Он осознал, что все еще держит в руках женскую сумочку, и тут же с отвращением швырнул ее на пол. Ему не понравилась нарочитость жеста, и он наклонился, чтобы снова подобрать ее. Сумочка безвольно раскрылась.
Содержимое — карточка удостоверения личности с фотографией радужной оболочки правого глаза, результаты микроанализа крови, аэрозольный баллончик с духами, письмо с маркой южноамериканского сектора, маленькая пластмассовая уточка, две банкноты по 45 единиц и картонка с эмблемой клуба: красный кот — когти выпущены, зубы оскалены, напружиненные лапы, готовые послать тело вперед. Эмблему придумал Мэгони и сам же улыбнулся, увидев свое произведение.
А это еще что?! Сумочка тут же выпала из его внезапно задрожавших рук — только маленький черный шарик остался в оцепеневших пальцах.
— Шрайк! — крикнул он. — Сюда!
Звуки тяжелых шагов за его спиной. Затем открылась дверь в глубине комнаты. В полумраке Шрайка действительно можно было принять за автомат. Его руки казались кувалдами, способными раздробить все, что угодно. И скорее всего, так и случится в самое ближайшее время.
— Да, Мэгони? — его глубокий голос прозвучал вопросительно.
— Эта девчонка, Шрайк... Она только что была здесь... Ты ее знаешь? Большая голова кивнула.
— Это Лизбет Длей.
Мэгони протянул к нему руку, держа маленький черный шарик между большим и указательным пальцами.
— У нее в сумочке...
Реакция Шрайка была мгновенной. Выбросив вперед кулак, он резко ударил Мэгони по руке. Едва шарик коснулся пола, как Шрайк прыгнул на него, наступив ногой в тяжелом ботинке. Раздался негромкий хруст, из-под подошвы сверкнули искры, затем пошел легкий дымок. Мэгони оттолкнул Шрайка и кинулся подбирать черные крошки — все, что осталось от шарика.
— Что ты наделал, Шрайк! Ты соображаешь? Это же был один из их проклятых микро! А теперь мы остались без доказательства!
Лицо Шрайка казалось необычно бледным.
— Чтобы осудить ее, не нужны доказательства, — бросил он. — Этот микро — «прямой».
Ничего не понявший Мэгони вопросительно посмотрел на него.
— Этот микро был напрямую связан с центром, — пояснил Шрайк. — Он не записывал, а передавал.
Мэгони в отупении разглядывал валявшиеся на полу обломки.
— Наверное, ты прав, — сказал он. — Ты знаешь их лучше, чем я.
— Просто мне больше досталось от них, вот и все, — пробормотал Шрайк.
Запустив свою громадную лапу во внутренний карман куртки, он извлек оттуда небольшой автоматический пистолет, казавшийся в его руке миниатюрным и безобидным. Щелчок — он извлек обойму и проверил ее.
— Теперь, — сказал он, — мне нужно всего лишь догнать ее. Мэгони кивнул.
— Конечно, конечно... Но кто привел ее сюда? Шрайк выпрямился.
— Это опять Браз.
— Сначала, — пробормотал Мэгони, — ты их обыскивал. Да и я тоже время от времени. А потом у нас появилось слишком много забот, чтобы интересоваться развлечениями парней и содержимым сумочек их подружек...
Шрайк повернулся и тяжело шагнул к дверям.
— Ты не берешь с собой кота? — спросил вдогонку Мэгони, хотя знал ответ заранее.
— Я сам один из них.
Ближе к вечеру вернулся Браз. Едва войдя в комнату, он сразу же почувствовал напряжение. Взглянув на Мэгони, он остался стоять у порога.
— Подойди, Браз. Надо поговорить.
Браз сделал несколько шагов и снова остановился. Он заметил обломки микро и уставился на них, словно зачарованный. Потом наморщил нос и шумно принюхался.
— В чем дело, Мэгони? Что случилось?
— Только что отсюда ушла девушка, — сообщил Мэгони нейтральным тоном. — Она немного перебрала ониризанта.
— Это Лизбет? Лизбет Длей?
— Неважно, как ее зовут... Скажи-ка, Браз, ты давно знаешь ее? Браз неожиданно расхохотался. Он смеялся, как сумасшедший, и не мог остановиться. Его красивые, миндалевидной формы глаза покраснели. Эмблема клуба болталась на шее.
— Я? Но послушай, Мэгони, — проговорил он наконец, обессилев от смеха. — Но ведь это же ты послал меня за ней.
Мэгони вздрогнул.
— Ты хочешь сказать, что у меня опять был амнезический кризис?
— Ну... в общем, да, Мэгони. Она...
Оглушительная пощечина прервала его фразу. Он отшатнулся и, когда снова посмотрел на Мэгони, в его взгляде смешались гнев и жалость.
— Мэгони! Но ведь это была одна из твоих сестер!
Мэгони внезапно почувствовал ледяной холод. Он медленно повернулся спиной к стоявшему перед ним бледному парню с покрасневшей щекой, подошел к столу и сел за вокотайп.
— Одна из моих сестер? — наконец медленно проговорил он. — И у моей сестры в сумочке был прямой микро?
Браз промолчал.
— Это тебя не удивляет? — резко спросил Мэгони.
— Меня ничто не удивляет. Она смоталась?
— За ней пошел Шрайк.
— Вряд ли он найдет ее... О чем вы говорили?
Мэгони открыл рот, помолчал и растерянно пробормотал:
— Вообще-то я не помню... Надеюсь, ничего серьезного...
Браз склонился над вокотайпом. Белый лист бумаги был заполнен плотными мелкими строчками.
— Что это такое?
— Ну... это поэма...
Это было его любимое занятие. Он был не только командором клуба, но и его хроникером. И он писал поэмы, расходившиеся по всему городу и за его пределами. Они помогали сохранять надежду его ребятам и другим отчаянным парням.
Браз остановился и посмотрел на Мэгони.
— Это ты про наш клуб, правда? Ведь это мы!
— Да, это мы, когда мы делаем то, что должны делать. Браз снова взглянул на обломки микро.
— Ты полагаешь, что это может грозить нам большими неприятностями?
— Нам грозят гораздо большие неприятности, — пожал плечами Мэгони, — из-за нас самих. Например, из-за меня, неспособного вспомнить, что было вчера. Вы выбрали меня командором, но я знаю, что с головой у меня не все в порядке.
Он поднял руки и помассировал себе виски медленными движениями пальцев так, как показывал ему доктор Крейн.
— Ну, тебя же прилично задело, — сказал Браз успокаивающе. — Ты здорово пострадал во время вторжения. Ну а я уцелел. Мне просто повезло.
Мэгони помолчал, потом улыбнулся.
— Конечно, ты прав, — сказал он. — И все же все мы — члены одного клуба, и это главное. Не так ли?
Постепенно опускалась ночь. Городской шум, приглушенно доносившийся в помещение клуба даже днем, сейчас был почти не слышен.
Парни входили один за другим. Молодые, решительные и безжалостные.
Наконец Мэгони решил включить свет. Прищурившись, он обежал взглядом лица собравшихся. Все уже избавились от оружия, сложив его в стороне, и опустили на пол своих котов. Образовались две темные груды, одна мертвая, другая живая, но обе одинаково опасные для врага. Коты дружелюбно обнюхивали и облизывали друг друга, а затем с мяуканьем разбредались по всему помещению. Оружие, казалось, еще не остывшее после сегодняшней бойни, угрюмо пялилось срезами стволов.
«Красные коты», поблескивая глазами, которых они не сводили со своего командора, молча ожидали, когда он заговорит.
Сентио, Крим, Абдул, Джеки, Хорек, Айдони и все остальные, вернувшиеся после целого дня охоты.
Прежде чем сообщать им плохие новости, он должен был прочитать им новую поэму. Да-да, именно это еще больше сблизит их, еще крепче спаяет в одно целое — великое братство членов клуба.
Мэгони подошел к вокотайпу, взял листок с текстом и принялся читать слегка прерывающимся от волнения голосом.
— Вот и все, — наконец сказал он. — Вот как выглядит для меня наша жизнь. Мы, молодые парни, мы последними сохранили на этой Земле способность убивать ради самозащиты. Мы нападаем и днем, и ночью. Наш клуб — сильнейший в городе. С нами не могут соперничать ни «Черные драконы», ни «Вампиры Земли». Мы можем быть жестокими, но иногда... иногда мы забываем о подозрительности, о вечной подозрительности, ежедневно, ежечасно спасающей нас...
И он рассказал о случае с микро. Лица присутствующих остались невозмутимыми. Только глаза заблестели сильнее от сдерживаемого гнева.
— Шрайк, — закончил Мэгони, — еще не вернулся. Он ушел сразу после полудня...
Все переглянулись.
— Но это значит... Это значит, что он мог попасть в засаду, — сказал Хорек.
— Не обязательно. Вы знаете, что Шрайк, так же, как я, как большинство из вас, получил «встряску» во время вторжения. От нее остаются следы, почти всегда заметные. Что касается Шрайка, то он время от времени, независимо от того, чем он занимается, внезапно замирает, после чего довольно долго выходит из оцепенения и не сразу вспоминает, что делал и о чем думал. Я сам забыл, что эта девушка была одной из моих сестер. Это я приказал Бразу привести ее сюда... и я больше ничего не помню.
Он пристально вглядывался в окружавшие его бледные лица и не находил на них ни малейших следов осуждения. Но и жалости тоже. Почти все они были похожи на него. Но чем свирепей звери, тем быстрее они настигают добычу. «Красные коты» — самые безжалостные из диких животных...
На лицах нет дружеских улыбок. Только жажда действия, неудержимое стремление снова оказаться на улицах города, снова мчаться к этому невероятному порту, где кишели враги, чтобы подстерегать их и убивать, убивать, убивать...
— Тео, Бенни, Сентио и Айдони... Вы сейчас отправитесь в город и постараетесь отыскать Шрайка. Остальные ждут здесь. Нам хватит работы на всю ночь.
— Какой работы? — поинтересовался Хорек. В его голосе прозвучала нотка агрессивности; в глазах светилась откровенная зависть к тем четверым, которые должны были выйти в город.
— Если микро был использован по назначению, — сказал Мэгони, — то мы можем ожидать нападения уже сегодня вечером. Всем ясно?
Никто не ответил ему, и парни молча принялись за дело.
Шрайк думал, сколько ему осталось дышать, сколько он еще протянет.
Он лежал в тени, почти на том же месте, где упал, и старался не прислушиваться к крадущимся шагам преследователей, неумолимо смыкавших вокруг него смертельный круг.
Его мысли вернулись к девушке, и он заставил себя думать только о ней, потому что эта мысль подразумевала действие, была своего рода бегством от жуткой реальности, от близкого конца.
Он быстро обнаружил следы девушки, потому что точно знал, куда она должна была направиться, куда обычно спешат шпионы.
Вскоре он увидел ее. Она перебегала улицу, и лицо ее было мучнисто-белым от невыносимого ужаса. Шрайк понял, что она вспомнила о своей сумочке. Забытая в клубе сумочка означала одновременно две смертельные опасности — с одной стороны, преследование клуба, с другой — санкции полиции. И самое страшное, не только полиции, но и Чужих.
В этот момент, в эту самую секунду, он принял решение убить ее. Он продолжал следить за девушкой, когда она бежала узкими извилистыми улочками, приближаясь к порту. Время от времени, когда его накрывала гигантская тень очередного диска, бесшумно взлетавшего из порта, он останавливался и поднимал голову. Однажды он при этом едва не потерял девушку из виду. В конце концов, измотанная бегством, она попыталась укрыться в тени громадного складского помещения. И тогда Шрайк рванулся вперед и догнал ее.
Она сразу же поняла, что ее ждет, и попыталась позвать на помощь. Выстрел Шрайка опередил крик. Ее тело, похожее на тряпичную куклу, отбросило к стене; нечто жуткое оказалось на месте красивой белокурой головки. Почти сразу же Шрайк уловил приближение Чужих с помощью того, что он называл шестым чувством.
На мгновение он застыл, прижавшись к стене и оледенев от ужаса. Наконец ему удалось стряхнуть оцепенение, и он бросился бежать, меняя направление на каждом перекрестке и стараясь запутать следы.
Но теперь его загнали в тупик. Чужие прекрасно представляли, что он лежит здесь, вымотанный преследованием, а раненая рука не даст ему возможности обороняться.
Он выбросил из головы все мысли о девушке. Шрайк выполнил свою работу и знал, что Мэгони будет доволен. Любой «Красный кот» в любых обстоятельствах должен оставаться хорошим охотником.
В глубоком мраке подземелья, куда он забрался, уходя от преследователей, что-то шевельнулось. Он с трудом поднял пистолет и трижды выстрелил. Вспышки от каждого выстрела бросали резкие черные тени на влажные каменные стены. Странные звуки, похожие на верещание, сообщили ему, что он не промахнулся, и Шрайк позволил себе немного расслабиться.
Он закрыл глаза и почему-то подумал об Истории. Это было именно то, за что он должен был сейчас цепляться изо всех сил, потому что только так он мог почерпнуть столь необходимое ему сейчас мужество.
В его сознании непрерывно появлялось множество разных образов, стоило немного напрячь волю. Некоторые из этих образов рождались где-то очень далеко, словно приходили к нему из иного времени, с той поры, когда он был мальчишкой в одном из южных городков. Небольшой портовый город, пряничные домики на берегу моря...
В этот порт заходили самые большие суда. За ними было так удобно наблюдать с мола, хотя еще лучше вид был с террасы возле дома. При этом у Шрайка всегда появлялось ощущение, что он находится на палубе корабля, возвращающегося домой из далекого путешествия. Это ощущение стало еще сильнее после того как отец подарил ему громадный бинокль с таким сильным увеличением, что палубы кораблей, похожие на гладкие желтые ковры, словно чудом оказывались перед ним. Происходившее на палубах становилось удивительно реальным — мундиры офицеров с позолоченными пуговицами, пышные платья пассажирок, развевающиеся на ветру, — казалось, их можно было коснуться, только протяни руку...
Потом, после начала войны, все стало иным, и воспоминания об этих временах выглядели довольно мрачно. Они были полны неясных теней и редких рельефных фигур... Когда отец шел воевать, матери пришлось продать домик над гаванью, бинокль оказался не нужен. Их город, к счастью, не был важным военным объектом, и противник не уничтожил его. Тем не менее время от времени в небе появлялся длинный черный аппарат с огненным хвостом; он пикировал на порт, после чего со страшным грохотом взрывались огромные металлические цистерны, усеивая воду множеством обломков, после чего вверх еще долго поднимались тонкие струйки пара.
Война закончилась, но отец так и не вернулся. Да и мирное время продолжалось совсем недолго. Вскоре появились Чужие. По крайней мере, Шрайку казалось, что мирного промежутка между двумя войнами не было. Но Шрайк, разумеется, не мог полностью полагаться на свою память.
К этому периоду относились совсем немногочисленные воспоминания Сначала Шрайк с матерью перебрались с побережья в этот город. Потом — организация Клуба, первые восторженные дни, когда он встретил Мэгони, Хорька и других. И тогда же тяжело заболела его мать.
Каждую ночь они забирались в вагоны на железнодорожной станции или на склады и возвращались к утру с грузом оружия и боеприпасов.
Еще одно воспоминание: ружье с двойным магазином разрывных пуль на дне взломанного ящика. А впереди, в ночи, свет фонаря ночного сторожа.
Он не смог вспомнить, что стало потом со сторожем. Но ружье до сих пор находилось в арсенале Клуба.
Потом, как раз перед появлением Чужих (если только это не произошло после вторжения), они определили границы своей территории, устроив настоящую охоту на «Викингов» и «Гейгеров». Да, потрясающие были вечера, ничего не скажешь. И еще воспоминание: огненные трассы над площадью, бегущие с воплями люди, кто-то из «Гейгеров» падает лицом
в пыль.
«Красные коты» действовали быстро и безошибочно.
Среди последующих воспоминаний постоянно мелькали образы Чужих. Как раз в эти дни умерла его мать. Воспоминание об этом ему хотелось бы выбросить из памяти. Возможно, ее смерть была каким-то образом связана с Чужими. Но достаточно, конечно, и одной радиоактивности...
Так или иначе, но «Красные коты» на время притихли. Впрочем, так же вели себя и остальные группы, члены которых больше не осмеливались нарушать границы их территории, ставшей к этому времени весьма
обширной-
Они даже добились права свободно пересекать границу и проникать на территорию «Вампиров Земли», появившихся поблизости вместо «Викингов» и «Гейгеров».
Воспоминание об одной из таких прогулок. Тихие улицы, блеклые облупившиеся фасады, бессмысленная игра огней светофоров на пустых перекрестках. Ни одного «Вампира» в поле зрения.
Очередное воспоминание. Первый Чужой в их квартале. Враг, вызывающий ненависть и любопытство. Бледные лица за стеклами окон, опустевшая улица, похожая на ледяную дорогу. Один-единственный силуэт на ней — необычно высокий и массивный. Костистые крючья на плечах. Пульсирующая вокруг головы мембрана, словно ее трепал ветер, хотя никакого ветра не было и в помине...
Следующее воспоминание... Сумерки. Беззвучный полет огромных дисков в темнеющем небе, уже усыпанном звездами. Черные диски, тихо посвистывающие над крышами домов, беспорядочно спускающихся по склонам холмов к морю...
Шрайк открыл глаза. По телу пробежала легкая дрожь. Но она была вызвана не ночным холодом, не царившей в подземелье сыростью. Это было... Он поднял пистолет, пытаясь сообразить, сколько осталось патронов. Да, перед ним Чужой. Выстрел... Оглушительный грохот под низкими сводами... Стоны, отвратительное верещание впереди.
Они принадлежали ко многим, самым невероятным расам. Среди них не было одинаковых. Ты стреляешь в фантастическое крылатое существо, но слышишь в ответ змеиное шипение.
Снова во мраке подземелья послышался легкий шорох. «Стреляй же!» — скомандовал себе Шрайк. Выстрел, еще один выстрел, еще один... На этот раз, похоже, он промахнулся.
Сколько же их вокруг? Он мог гордиться, что отвлек на себя такие силы. Не каждому «Красному коту» удавалось такое...
Он опустил руку с пистолетом, в которой каждый выстрел отдавался острой болью.
Шрайк не нашел в своей памяти никаких следов воспоминаний о том дне, начиная с которого «Красные коты» решили мстить врагам, настоящим врагам. Но он знал, что это произошло.
Позже, когда на их счету уже было несколько операций, к ним пришел странный человек. Разумеется, не из полиции — обычный гражданин. Хотя «Красные коты» отнюдь не стремились искать себе друзей среди смирившегося населения.
Он поведал им множество самых разных историй, но поняли они немногое, лишь то, что касалось только их. Человек говорил, что молодежные группы, когда-то получившие название «антисоциальные», с началом появления Чужих нашли новое призвание.
Мэгони ответил ему, что «Красные коты» нападают на Чужих совсем не для того, чтобы защищать жалких человеческих существ, робких личинок, забившихся в свои норы, а потому, что они не могут иначе.
Они сражались, как могли, за свою свободу.
Человек ответил, что совсем не обязательно знать истинную причину конфликта, чтобы вести борьбу всерьез.
Вскоре он исчез. Через несколько недель по радио сообщили о его аресте. Потом о его казни.
Шрайк едва дышал. Он отчетливо ощущал приближение страшной угрозы. Прислушавшись, он уловил шорох и слабый скрежет.
Рука, которой он постарался дать отдых, сейчас казалась ему парализованной. Шрайк хотел переложить пистолет в здоровую руку, хотя и понимал, что от этого пострадает точность стрельбы. Ему все же удалось, сморщившись от боли и стиснув зубы, два раза подряд нажать на гашетку. Но их было слишком много. Они не оставили Шрайку ни малейшего шанса. Тогда он опять поднял пистолет и стал стрелять. Он стрелял до тех пор, пока не перестал ощущать свою руку.
В подземелье снова воцарилась тишина. Вокруг него все заволокло дымом, пахнущим серой, и он, как ни странно, почувствовал себя более защищенным.
Но дым рассеялся быстро, пожалуй, слишком быстро, словно от сильного сквозняка. И Шрайк увидел перед собой два слабо светившихся круглых пятна, словно надвигавшихся на него из глубины мрака. Он понял, что это были глаза, глаза Чужого, и это означало конец.
Глаза не моргали, они словно плавали в густом мраке. Он испытывал непреодолимое желание смотреть в них, отдаваясь власти их холодного мертвого свечения.
Сознание Шрайка бешено заметалось по кругу. В мозгу снова начали рождаться видения. Но теперь они были чужими, привнесенными в его голову извне. Они не были рождены его прошлым, а проникали откуда-то со стороны, насильно внедряясь в его теперешнее бытие, словно твердые холодные острые предметы.
Осенний лист, ледяной, скользкий, липко пристающий к нежной пульсирующей плоти...
Боль чужого проникновения в его сознание. Распадение собственного мира. Распад личности, осколки которой разлетаются во все концы Вселенной. Понимание того, что спасения нет и не будет.
Образ спокойного неба, местами серого, местами голубого над зеленым лесом непонятных растений, среди которых холодно позвякивают кристаллы...
Образ бездонного фиолетового океана; в его глубинах то и дело мелькают, скользят необычные живые существа и извиваются водоросли, похожие на языки пламени.
Образ солнца. Образ взрыва. Образ солнца-взрыва, вращающегося вокруг него все быстрее и быстрее...
— Я чувствую, что Шрайк не вернется, — пробормотал Мэгони. Хорек, пытавшийся найти удобную позицию для стрельбы на крыше, опустил автомат.
— Мэгони, я должен выйти в город.
— Чтобы тебя тут же убили?
— Ну, это еще вопрос.
Крим, готовивший котов для патрулирования в окрестностях, взъерошил волосы и бросил в пустоту, ни на кого не глядя:
— Кому-то захотелось свалить?
Мэгони молча пересек комнату и отвесил ему пощечину. Крим резко выпрямился, потом опустил на кресло кота, которого держал в руках.
— Ты стал слишком нервным, Мэгони. Ты все еще чувствуешь себя командором?
Мэгони посмотрел ему в глаза.
— Больше, чем кто-либо из вас... Вы все, Крим, ведете себя, как машины для убийства, вы никогда не пытаетесь понять, почему и как происходят события.
— Почему, — скрипнул зубами Крим, — это нам ясно. Потому что здесь побывала эта девушка с микро. Похоже, что это одна из твоих сестер, Мэгони. Ну а как... Ведь ты сам приказал Бразу привести ее сюда, в наше логово. Что, мы все скоро сможем перетащить сюда своих родственников?
Мэгони гневно поднял руку, но тут же медленно опустил ее.
— Крим, — пробормотал он, — ты ничего не понимаешь.
Парни молчали. Они ждали, что скажет Мэгони. Они очень хотели, чтобы он сказал что-нибудь. Мэгони машинально погладил подвернувшегося под руку черного кота, который, шипя, отпрыгнул в сторону.
— Вселенная чудовищно огромна, — снова заговорил Мэгони. — Эта комната ничтожно мала. Их невозможно сопоставить, вы должны понимать это. Мы, несколько человек, запершиеся в этой комнате, решили сражаться до конца. Но во Вселенной существуют десятки, сотни миллионов различных рас на множестве планет, вращающихся вокруг бесчисленных солнц.
И тем существам, которые не похожи на нас, наплевать на то, что мы думаем. Я хочу сказать...
Мэгони замолчал. То, что он собирался сказать, было трудно выразить словами. Да и время было слишком неподходящим для философствования. Не стоило пытаться раскрыть парням глаза — это могло лишить их желания сражаться. Они выбрали свой путь, и он, их вожак, не жалел ни о чем. Они действовали так, как считали нужным. Как могли. Правда на их стороне, что бы ни думали все эти перепуганные бараны, покорно подставляющие головы новым хозяевам, это блеющее стадо, забившееся по углам и с трепетом поглядывающее на небо.
— Я хотел сказать, — закончил он, — одно: нам придется нелегко. И не стоит надеяться, что мы можем победить. Это так же нереально, как возвращение Шрайка. И тем не менее мы — «Красные коты», и мы должны доказать, что способны устроить грандиозное шоу, если захотим.
Он замолчал. Все вокруг застыли в ожидании каких-то иных слов. Наверное, они ждали четкого приказа. Или призыва. Или слов о том, что с ними будет.
— Я не думаю, что они нападут сегодня ночью, если они вообще собираются атаковать нас. Хорек может выйти с двумя парнями, если у кого-нибудь еще есть такое желание. Но учтите, четверо наших все еще не вернулись...
Он подождал реакции окружающих, в особенности Хорька. Но никаких возражений не последовало, парни взялись за оружие. Крим надевал на котов ошейники. Хорек выбрался через окно на крышу с автоматическим карабином и несколькими запасными обоймами.
Первая половина ночи прошла спокойно; тишину нарушало только позвякивание оружия, извлекаемого из тайников, да мяуканье котов, отправлявшихся на патрулирование или возвращавшихся на отдых. Иногда слышались короткие, тихие ругательства ребят, у которых что-то не получалось с устройством ловушек.
— «... вернувшийся с долгой охоты», — вновь и вновь бормотал он, перечитывая последнюю страничку. — Надо будет отправить это другим клубам...
На лестнице послышался шум. Перес, дежуривший на площадке, приоткрыл дверь и сообщил:
— Сентио и Бенни вернулись!
Парни ввалились в комнату и тут же рухнули в кресла. У Сентио лоб пересекала глубокая рваная рана, Бенни хлопал воспаленными веками.
— Воды! — крикнул Мэгони. — И спирт! Полотенце! Крим, ты поможешь мне.
Все энергично засуетились вокруг измученных парней.
— Ну, что там?
— Нам не удалось найти Шрайка, — начал Сентио, — но квартал вокруг космопорта заполнен полицейскими. Мы уже возвращались, когда это случилось. Первым схлопотал пулю Тео, потом свою порцию получил Айдони...
— Понятно... — Мэгони помолчал. — Ну, а как удалось прорваться вам?
— Галопом, — ухмыльнулся, не открывая глаз, Бенни.
— Сколько примерно фликов вы повстречали за это время?
— Ну... сотню, может, немного меньше.
— А Чужих?
— Их тоже было достаточно... Похоже, что они обнаружили нашу берлогу и теперь готовятся устроить фейерверк.
Мэгони кивнул и протянул руку за шприцем. Набрав в него сыворотки, он сделал Бенни укол в висок.
— Я ничего не вижу! — тревожно воскликнул Бенни, протирая пальцами глаза.
— Это один из фокусов Чужих, — бросил Крим. — Когда-то такое случилось с моим отцом, который...
Мэгони взглядом заставил его замолчать.
Внизу раздался короткий крик, и все коты принялись шипеть и мяукать.
— По местам! — крикнул Мэгони. — Начинается!
Сразу же длинными очередями заработал автомат. Это был Хорек, устроившийся на крыше. Тут же в игру включился второй автомат, уже с лестницы.
Мэгони схватил две шашки взрывчатки.
— Крим! — рявкнул он. — Прикрой меня!
Он выскочил на площадку. Лестничная клетка казалась мрачным колодцем, заполненным дымом и запахом пороха.
— Вперед!
Они спустились на один пролет. Потом короткими перебежками еще на два. Здесь Мэгони опустил руку на плечо Крима.
— Подожди меня. Я спущусь еще немного, чтобы сыграть наверняка. Он скользнул в темноту, настороженно прислушиваясь к доносившимся снизу странным, шуршащим звукам.
На лестнице дежурили двое парней. Но сейчас их уже не было в живых, это ясно.
Мэгони высунул голову из-за угла и осторожно посмотрел вниз. Там мелькали отблески слабого голубоватого света. Потом послышались шаги. Несомненно, это были шаги человека. Полиция!..
— Берегись, Крим!
Раздавив зубами ампулы с кислотой, он швырнул взрывчатку вниз. Машинально сплюнув, рванулся вверх. Они успели ворваться в комнату в тот момент, когда грохот двух почти одновременных взрывов заполнил лестничную клетку. Двери с треском захлопнулись за их спинами, и свет в помещении погас.
— Ну и хитрецы! — засмеялся кто-то в темноте. Ему ответили нервным смехом остальные. Мэгони подумал, что «Красные коты» хотя и ведут себя довольно своеобразно, но все же держатся на высоте. При этом каждый из них понимал, что с их клубом и с ними самими теперь все покончено. Где-то дико замяукал один из котов, настоящих котов, их союзников.
«Единственные на всей Земле, кто был на нашей стороне, — подумал Мэгони. — Нам повезло, что они оказались настоящими детекторами Чужих».
Внезапно за дверьми разразился ад. Лестничную клетку озарили невыносимо яркие оранжевые вспышки.
Мэгони на ощупь схватил еще две шашки. Его руки при этом натолкнулись на чьи-то торопливые пальцы в ящике.
— Через крышу! — крикнул он. — Сматываемся через крышу! Он кинулся к дверям.
Они распахнулись настежь, и в проеме возник силуэт полицейского, фантастически уродливый в слепящем свете. Охваченный внезапным гневом, Мэгони запустил одной из шашек прямо в него. Вторая полетела на лестничную клетку. Кто-то швырнул вслед за ней еще целую пригоршню.
— Прочь, скорее! — дико заорал Мэгони.
В какую-то долю секунды его мозг пронзила мысль, что от такого количества взрывчатки может рухнуть все здание. Он успел прыгнуть к окну, и тут же все вокруг захлестнуло белое ослепительное пламя. Пол под ногами раскололся, словно льдина, и часть его рухнула в широкую трещину вместе с лестничными маршами и теми, кто находился на них.
Мэгони покатился по крыше, и его спас только невысокий бетонный бортик.
Из окна клубами валил густой дым. Оказалось, что вокруг довольно светло, и можно было разглядеть контуры соседних домов. Мэгони начал быстро подниматься по скату крыши, но тут же остановился, наткнувшись на тело Хорька. На его мертвом лице застыла улыбка жестокого удовлетворения. Автомат, валявшийся рядом, выглядел так, словно его обработали плазменной горелкой. Мэгони инстинктивно прижался к черепице. Крыша была обжигающе горячей. Но он знал, что непосредственной опасности для него пока нет. Мэгони принялся остервенело карабкаться выше, оставив за собой мальчишескую фигурку Хорька.
Добравшись до гребня, он увидел перед собой светящиеся окна. До соседнего дома было совсем близко. Словно китайские тени, на светящемся фоне вырисовывались черные силуэты зрителей.
«Дурачье, — подумал Мэгони, — подлое дурачье!»
Слева от него за старинной дымовой трубой раздались два негромких взрыва. Головы любопытных мгновенно исчезли из окон.
Мэгони улыбнулся, увидев сверкающие бешенством глаза Сентио. Из раны на его лбу снова текла кровь, но его, похоже, это совсем не беспокоило.
Мэгони шагнул к нему.
— Сентио, где остальные?
— Боюсь, что почти все остались там...
Глаза Мэгони неожиданно наполнились слезами, и он стал кусать губы, чтобы не разрыдаться.
— Я же крикнул, чтобы они выскакивали на крышу... Сентио пожал плечами.
— Ну, и что дальше? — спросил Сентио, помолчав.
— Дальше? Боюсь, что нам ничего другого не осталось... Нам больше нечего делать.
— Я буду ждать их здесь. У меня все карманы забиты взрывчаткой, так что повеселиться сумею.
Он протянул руку Мэгони, прощаясь.
— Подожди, — остановил его Мэгони. — Дай-ка мне тоже несколько шашек.
Сентио отсчитал ему шесть шашек.
Мэгони улыбнулся, пожал твердую холодную руку и исчез в темноте, не сказав больше ни слова.
Он спустился по скату, остановившись только тогда, когда увидел почти на одном с собой уровне окна. Они находились справа, немного ниже края крыши. Чтобы добраться до них, нужно было рискнуть и пройти над провалом, казавшимся бездонной пропастью.
«В моем положении можно не беспокоиться о подобных пустяках», — подумал Мэгони.
Уцепившись за бортик, он повис на руках. После удара ногой стекло разлетелось вдребезги, но рама не поддалась. Оставалось единственное решение. Повиснув на одной руке, Мэгони достал шашку, раскусил ампулу и швырнул ее в окно. В ту же секунду он со всей энергией отчаяния попытался вжаться в стену.
Взрыв под ним выбил часть фасада, рухнувшего вниз. К счастью, ни один из осколков не задел его, и ему удалось удержаться.
Раскачавшись, он бросил тело в окно, перекатился через груду дымящихся обломков и вскочил на ноги.
Квартира казалась брошенной. Он прошел через комнату, очутился на кухне. С трудом ему удалось отыскать в облаках дыма и пыли наружную дверь. Распахнув ее, он услышал позади чье-то хриплое дыхание. Он обернулся со звериной быстротой.
Широко раскрыв выпученные от ужаса глаза, на него смотрела старуха, забившаяся в угол прихожей.
Кроме страха, на ее лице была лишь слепая покорность животного, преследуемого изо дня в день, и тупое непонимание происходящего вокруг.
Мэгони потряс головой. Горечь разъедала ему рот, и он хотел бы в крике излить боль за то множество ошибок, что привели к этому бессмысленному концу.
Но он промолчал. Отвернувшись, он аккуратно прикрыл за собой дверь и вышел на лестницу. Все вокруг выглядело тихим и спокойным.
Опустившись по лестнице, он прошел несколько десятков шагов по тротуару, завернул за угол и замер на месте.
Здесь его ожидали Чужие.
Может быть, не обязательно его. Даже наверняка не его.
Оказавшись с ними лицом к лицу, он подумал, что должен был сказать «Красным котам». Вселенная огромна, а Земля ничтожно мала. Восстание или покорность — обе эти противоположные реакции были одинаково ошибочными. Единственное правильное поведение заключалось в попытке понять.
Почему вокруг множества солнц существовало столько разных цивилизаций? Почему время от времени то одна, то другая из них словно перехлестывала через край своей системы и затопляла иные миры?
Но они никогда даже не пытались понять. Чужие всегда оставались для них Чужими, потому что были не похожи на людей. Впрочем, Чужие также не желали понимать человека.
И с момента первого же контакта люди стали бояться их, бояться и ненавидеть.
Мэгони двинулся навстречу странным силуэтам. Он улавливал краем глаза бледный свет, родившийся на востоке и предвещавший близкую зарю. В темных домах напротив одно за другим вспыхивали окна.
Он медленно сунул руку в карман. Из шести шашек, что он взял у Сентио, оставалось еще пять.
Когда он дойдет до Чужих, когда окажется совсем рядом с ними, вот тогда-то он раскусит зубами ампулу и устроит отличный фейерверк.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |