"Эдуард Караш. И да убоится жена..." - читать интересную книгу автора

цыканье знакомых по поводу воинского везенья смеялся : "Значит, не судьба, -
и, вспомнив свою фронтовую кличку, добавлял, - Рус не сдается!" Ширинбек
помнил, как в гостях у деда с замиранием сердца ожидал ответа матери на
дедушкин серьезный, но почему-то со смешинками в глазах вопрос: "Ну, так как
у Ширинчика с поведением, Мириам?", после чего ему разрешалось раскладывать
на тахте и примерять на себя перед зеркалом дедовские награды, пополнившиеся
к тому времени, помимо прочих, знаком лауреата Сталинской премии и звездой
Героя соцтруда.
"Два года уж на пенсии, а ни одного дня дома не сидит, - подумал вдруг
Ширинбек, - член Бюро райкома партии, член ЦК профсоюза нефтяников,
Председатель Совета старейшин райисполкома, постоянно то он кому-то нужен
как аксакал-покровитель , то кто-то нужен ему, чтобы помочь в беде этому
"кому-то".
Бабушка Валида запомнилась Ширинбеку способностью с доброй улыбкой, не
раздражаясь, толково и обстоятельно отвечать на любые его вопросы, приносить
ему из своей библиотеки интересные книжки, а еще, конечно, умением всегда
порадовать какой-нибудь вкуснятиной - долмой из свежих виноградных листьев с
собственной дачки, красивым с вкраплением желтенького шафрана пловом, поверх
которого можно было накладывать, черпая из отдельных казанков или сочные
кусочки мяса, или лоснящиеся россыпи кураги с кишмишом. Особой гордостью
бабушки были подаваемые на десерт к чаю шекяр-бура или пахлава. "Тебе бы
директором фабрики-кухни быть, ну, в крайнем случае, - кондитерской фабрики,
а ты все в своей библиотеке..." - любил повторять дед...
Бабушка и скончалась по-доброму, никого не обременяя, просто не
проснувшись однажды погожим сентябрьским утром на шестьдесят первом году
жизни. Врачи констатировали "разрыв сердца" - видимо, не прошли даром четыре
десятка лет, включая военные, постоянного беспокойства за мужа - от ухода до
прихода, от письма до письма, от отъезда до приезда, да с двумя детьми на
руках...
На свадьбе Ширинбека с Гюльнарой дедушка Рустам даже прослезился,
пожелав молодым создать и уметь сохранять в доме такой уют и покой, как это
могла делать его, светлой памяти, Валида.

С Гюлей Ширинбека познакомили на дне рождения близкой подруги матери -
тети Наргиз. Он лишь позднее понял, почему мать так настойчиво повторяла
ему, что тетя Наргиз очень соскучилась по нему, и обязательно хочет видеть
его на своем дне рождения. Он, действительно, с тех пор, как начал работать,
поздно возвращался домой, мало где бывал, так как уже к шести утра под окном
коротко сигналил служебный "автобус" - грузовик с продольными скамьями в
кузове и деревянной надстройкой-перекрытием. Езда в такой "трясогузке",
особенно по промысловым ухабистым дорогам выматывала и душу и тело,
постоянно беспокоя мужскую часть коллектива возможностью запросто отбить
существенные элементы своего достоинства.
... Гюля, племянница Наргиз, приехавшая из нахичеванского селенья
погостить у тетки в городе, оказалась миловидной девушкой, облаченной
по-деревенски в длинную сборчатую юбку и темную, под горлышко блузу с чуть
расширенными книзу рукавами. Но даже эта традиционная одежда не могла скрыть
стройной фигуры и, как в медленном азербайджанском танце, грациозной
плавности движений при сервировке стола. Глаз ее Ширинбек в этот вечер не
разглядел, потому что в разговоре с ним она их ни разу не подняла, лишь