"Михаил Дмитриевич Каратеев. Железный Хромец ("Русь и орда") " - читать интересную книгу автора

какая-то неведомая сила ведет его по заранее определенному пути, к
определенной цели? К цели - да, но путь, наверное, мог бы быть иным, если
бьгон не упустил чего-то самого главного... А может быть, и другое:
митрополит Алексей и Ипат обладали каким-то таинственным знанием, которое
позволяло им предугадывать, что он сделает в будущем и к чему это приведет?
"Аллах знает, что произойдет с каждым, - думал Карач-мурза, - и некоторым
святым людям Он иногда открывает тайны будущего. Но вот та неведомая сила,
которая ведет нас к тому, что заранее известно Аллаху, есть ли это Его воля?
Если бы это было так, то люди делали бы только хорошее, потому что Аллах не
может хотеть плохого. Значит, Аллах руководит не всеми нашими действиями, а
кое-что оставляет и на наш собственный выбор... Что же сделал я по воле
Аллаха, и что по своему выбору? С какими людьми хотел меня связать Аллах, и
с какими я сам себя связал? Наир? Ирина? - начал он перебирать в памяти тех,
с кем особенно тесно сводила его судьба. - Князь Дмитрий? Тулюбек-ханум?
Тохтамыш?" И вдруг на ум ему неожиданно пришла Хатедже.
"Почему она? - удивился такой нелепости Карач-мурза. - Чужая женщина, с
которой я несколько недель буду ехать одной дорогой, а потом никогда больше
ее не увижу и, может быть, даже не вспомню о ней! Таких встреч у меня в
жизни были тысячи, но разве кто-нибудь из этих случайно встреченных людей
станет стучаться в двери моей памяти в тот миг, когда она зовет к себе
только самых близких?" Карач-мурза стал думать о другом, но Хатедже снова и
снова возникала в его мыслях, и это его, наконец, обеспокоило.
"Надо посмотреть, что она делает, и узнать, не нужно ли ей
чего-нибудь, - подумал он. - Уже три дня я ее не видел".
Съехав с дороги, он придержал своего коня, пока с ним не поравнялась
кибитка Хатедже, шедшая сзади. День выдался теплый, полы кибитки были
откинуты, и Карач-мурза увидел Хатедже, полулежавшую на подушках. Хотя
прошло уже полтора года с того времени, когда она овдовела, на ней был
темно-лиловый* шелковый халат, несколько ее старивший. Карач-мурза это сразу
заметил, но мысленно вывел отсюда заключение, выгодное для Хатедже: "Она еще
совсем молода, но в таком халате всякая женщина будет казаться на десять лет
старше".
______________
* Лиловый - у тюркских народов траурный цвет.

- Привет тебе, благородная ханум, - сказал он, подъезжая вплотную к
кибитке. - Я хочу спросить, не утомил ли тебя сегодняшний переход? До
ночлега нам остается еще два часа, но если ты устала, я прикажу остановиться
сейчас, и мы заночуем здесь. Степь везде одинакова.
- Благодарю тебя, светлейший оглан, за такое внимание ко мне, но я
совсем не устала. Сегодня я хорошо выспалась в пути и потому могла бы ехать
целую ночь.
- Тебе, наверное, не терпится приехать домой, ханум?
- Домой? Я не знаю, где теперь мой дом, оглан. В Ясах, после смерти
мужа, - да упокоит его Аллах, - у меня никого не осталось.
- У тебя нет детей, ханум?
- Были сын и дочь. Но их уже давно, в одно и то же лето, унесла
болезнь. В Ясах, в доме эмира Фарука, может быть, живет сейчас кто-нибудь из
других его жен, со своими детьми. Но мне туда не хочется возвращаться.
- И не надо, ханум. Я отвезу тебя к твоему великому дяде, эмиру