"Михаил Дмитриевич Каратеев. Русь и Орда Книга 2 ("Русь и орда" #2) " - читать интересную книгу автора

- Да иного не остается. А ты, чай, не выспалась нопе, - поспи еще.
- Ай не грех?
- Тот грех на мне, я его и отмолю. Ну, прощай покуда. Почивай с Богом!
- Храни тебя Христос, милый!
Дмитрий сунул голые волосатые ноги в мягкие чувяки, подошел к двери и
прислушался. По ту сторону вес было тихо. Ласково кивнув жене, он быстро
вышел в темные сенцы терема и стал спускаться по крутой деревянной лестнице.
Первая же ступенька под его погон надрывно заскрипела, что заставило князя
мысленно выругаться.
Он и не подозревал, от какой неприятности избавила его эта голосистая
ступенька: услышав наверху скрип, мамка Евдокии, Прасковья Андреевна, из
рода суздальских бояр Вышеславцевых, направлявшаяся в терем будить свою
княгиню, - подняла голову и, узнав в полутьме великого князя, в ночной
сорочке спускавшегося вниз, - успела юркнуть под лестницу, прежде чем он ее
увидел.
Когда за Дмитрием закрылась дверь его опочивальни, она тихонько
выбралась оттуда, но наверх уже подниматься не стала, а, постояв немного у
лестницы, направилась назад, в свою светелку.
"Эка встреча! - всю дорогу не переставая улыбаться, думала она, -
Должно, к детям! Видать, крепко любит Дмитрей Иванович нашу княгинюшку! Да и
как ее не любить, особливо в такието годы? Ведь ему еще и осемнадцати нету.
Ну, ну, не стану ее сегодня тревожить, пускай поспит, сердешная, вволю...
Небось в жизни-то еще успеет намаяться".
Дмитрий с малых лет привык считать себя, прежде всего, воином, а потому
ни пышности в одежде, ни обрядности не любил. Тщетно некоторые из ближних
бояр ему говорили, что великому князю всея Руси обряжаться самому не
пристало: он всегда одевался и раздевался сам, - разве что от ходьбы по
лужам либо на охоте промочит ноги и вечером велит отрокам стащить с себя
сапоги.
Возвратившись, как он думал, никем не замеченный в свою опочивальню,
князь сбросил ночную рубаху, натянул просторные, синего сукна шаровары и
мягкие татарские ноговицы. Затем несколько раз громко хлопнул в ладоши.
Почти сразу открылась боковая дверь, и два отрока, в длинных голубых
рубахах, внесли в опочивальню медную лохань и пузатый кувшин с водой. Один
поставил лохань на скамью, у окна, другой принялся поливать князю из
кувшина.
Дмитрий мылся не торопясь, с удовольствием растирая студеной водой свой
мускулистый торс. Он ростом был высок, ладно сложен, коренаст и крепок.
Волосом и глазами черен, лицом смугл, взглядом суров. Густые, сросшиеся над
переносьем брови и рано пробившиеся усы увеличивали впечатление этой
суровости.
Окончив мытье, он расставил ноги, низко нагнулся над лоханью и велел
отроку вылить остаток воды ему на спину и на голову. Потом принял от другого
отрока полотняный, расшитый красным узорцем ручник и вытерся крепко, до жара
в коже.
- Какой кафтан наденешь, великий государь? - спросил старший из
отроков.
- Не надобно кафтана, день будет знойный. Неси белую рубаху да
черкасский поясок, с серебром.
Пока отрок искал требуемое, Дмитрий расчесал костяным гребнем свои