"Владимир Петрович Карцев. Максвелл (Жизнь замечательных людей)" - читать интересную книгу автора

Разум растет у людей в
соответствии с мира познаньем.
ЭМПЕДОКЛ


ПЕРВАЯ МЫСЛЬ

Однажды его спросили:
"Ты помнишь свою первую мысль?"
...Сначала он подумал, что вспомнить ее невозможно, но почувствовал
вдруг, как тренированная и послушная сила воображения легко переносит его на
север, в Шотландию, к бесконечно близким и дорогим местам и людям, на
заросшие вереском берега Урра, на озеро Лох-Кен, где водятся драконы, к
шаловливому пони и любимому терьеру Тоби, к лягушатам, затеявшим бурные
неопасные игры в ручье, вытекающем из торфяника, к красивой молодой женщине
в длинном белом платье, которая, улыбаясь, что-то говорит ему...
Но не слышно ее слов...
Путешествия в детство беззвучны и чисты, встречаемые в пути персонажи
привержены к белой одежде, тишине и чистоте. Самое первое воспоминание - он
лежит на спине, погрузившись в траву рядом с отцовским домом. Никаких звуков
не слышно - он лежит и смотрит в небо, где повисло неяркое шотландское
солнце. И думает...
Мысль заключалась в простом соединении себя с окружающим - небом,
солнцем, домом, отцом, от которых до того он был отделен. Это открытие так
поразило его, что миг запомнился. Запомнился на всю жизнь.
Солнце несло с собой тепло, оно постепенно прогревало каменистую
малоплодородную почву, на которой стоял отцовский дом. Солнце несло с собой
свет, пронзительный и яркий, способный высветить самые угрюмые уголки
каменного дома, холодные от темноты.
Солнце можно было поймать. Это лучше всего было сделать с помощью
начищенной оловянной тарелки. Солнце отражалось в тарелке быстрым теплым
зайчиком, которого можно было послать куда угодно - в самые темные уголки
холодных по-весеннему комнат.
Мегги! Мегги! Посмотри скорей, что придумал твой подопечный Джеймс,
посмотри сама и скорее беги за родителями! Пусть посмотрят, какую ловкую
штуку придумал их обожаемый сын и наследник Джеймс - он изловчился и поймал
солнце!
Все воспоминания приходят в свете, в красках, не в звуках. Казалось,
звук теряется где-то в длинной цепи ушедших лет; его выразительная мощь
оказалась для Джеймса слабее, чем мощь света и красок. Но ведь были же
звуки, были! Медные колокольчики, звеневшие в углах каменного отцовского
дома, звеневшие на разные голоса, составлявшие целый оркестр, призывавшие
Джеймса, слуг, отца к обеду, домашним хлопотам... Может, все вспоминается в
картинах, не в звуках потому, что не помнит он ничего о себе в возрасте двух
с половиной лет, а знает из писем, отосланных матерью своей сестре Джейн и
потом, через много лет, прочтенных им?
"...Он очень счастлив и значительно окреп с тех пор, как стало не так
холодно; у него по горло работы с дверями, замками, ключами etc, а слова
"покажи мне, как это делается" всегда у него на языке.