"Вадим Викторович Каргалов. Вторая ошибка Мамая [И]" - читать интересную книгу автора

войско даже, но стадо овечье, на закланье обреченное. Так и случилось.
По пяти лесным дорогам привели мордовские проводники к Пьяне
ордынцев, и нигде не встретили их сторожевые заставы, потому что не было
застав, все равно бражничали, никто не захотел отставать от застолья.
Как гром с ясного неба, обрушились на беспечный стан конные тысячи
проклятого Арапши, и началось побоище...
Побежали обратно к реке Пьяне воеводы и бояре, конные дружинники и
пешцы ополчения, а впереди всех - княжич Иван, простоволосый, в одной
исподней рубахе. Первым ввергнулся он с конем в реку, первым и утонул,
открыв счет многим христианским душам загубленным. Мутной стала Пьяна от
крови. Погребальным звоном разнеслась по Руси весть о побоище. С горькой
укоризной повторяли люди новую пословицу: "На Пьяне - все пьяны!"
Словом, пропили воеводы свое войско, а похмелье - великому князю
Дмитрию Ивановичу Московскому. Поредели полки, которые он исподволь
готовил к единоборству с Ордой, и в этом была главная потеря. Многих
витязей недосчиталась Русь после Пьяны. Мечи-то да копья быстро наковать
можно, а откуда новых ратных умельцев взять? Год требуется, чтобы
перековать смерда-землепашца в умелого воина. Подарит ли спокойные годы
Орда? Беда, беда...
Но мудрый и из беды полезные уроки извлекает. Узнал князь Дмитрий,
что не одно младоумие и беспечность княжича Ивана погубили войско. Воеводы
на Пьяне пренебрегли сторожевыми заставами, за что и поплатились. Чтобы не
повторилось подобного, Дмитрий Иванович решил поставить крепкие заставы по
краю Дикого Поля - на Дону, Воронеже, Сосне, Красивой Мече и иных
пограничных реках, где стоять было бы усторожливо.
Дело было новое и опасное. Не каждому можно доверить честь назваться
полянином, сторожем земли Русской. Многие дети боярские, товарищи Андрея,
тоже ходили тайком к воеводе и оружейнику Родиону Жидовинову, которого
князь поставил старшим над заставой. Но повезло только Андрею Попову.
Может, вспомнил воевода Родион его отца, сотника Семена, давнего своего
знакомца, а может, сам Андрей ему понравился, кто знает? Однако сказал
воевода:
- По весне со мной поедешь, Андрей. Готовься...
А чего Андрею готовиться? Вот он, весь тут! Конь здесь же, на
княжеском дворе, меч у пояса, кольчуга на плечах, доспехи и мягкая рухлядь
в дружинной избе, за углом. Богатства же Андрей пока что не нажил. Только
и именья у него что молодость да сила. Да еще усердие, которое юноша успел
показать на княжеской службе. Но молодых и старательных в дружине Дмитрия
Ивановича Московского предостаточно, особенно гордиться этим не
приходилось. Считай, что повезло Андрею, просто повезло!
Воевода Родион снаряжал заставу неторопливо, с великим старанием,
воинов перебирал, как разборчивая невеста - женихов, чтоб по всем статьям
подходили.
Себе в товарищи взял княжеского стремянного, крещеного татарина
Федора Милюка, известного на Москве лошадника. Про Федора говорили, будто
бы он узнавал конскую стать с закрытыми глазами, на слух да на ощупь. Ухо
подставит, проведет ладонью по животу, по ляжкам и тут же скажет, добрый
конь или нет. Правду говорили люди или нет, кто знает, но плохих коней
даже не предлагали стремянному, это точно. А что росточком Милюк не вышел
и косолапит малость, так то для воина не изъян. Рослых да статных в