Глава восьмая.  Необремененный

Говорят, нельзя заснуть стоя. А еще я слышал, будто невозможно забыться сном, когда слишком холодно или жарко, когда мучает голод, жажда или когда рядом притаилась опасность и нервы напряжены до предела.

Чушь.

Если очень хочется, можно заснуть даже в центрифуге при перегрузках в полдюжины g. У меня столь экстремального опыта, конечно, нет, но я лично знавал человека, который во время тестов на пределы выживаемости умудрился задрыхнуть в работающем аппарате. А его меж тем крутили по двум пространственным осям. Жесть, ничего не скажешь.

В общем, я выключился сразу, как только убедился, что грузовик с раненым Дроем вырулил на трассу, ведущую на юг, и «долговские» боевики не собираются его преследовать. Лата вывела «Ураган» к развилке и бросила машину по бездорожью, лавируя между аномалиями. Глаза у меня закрылись. К накопленной за несколько дней усталости добавились симптомы допинг-отходняка и эффект только что полученной легкой контузии.

Так что срубило меня на раз-два - даже сонм незаданных вопросов, висящих темными сгустками над душой, и опасные петли, выписываемые катером между аномалиями, не стали тому помехой.

Сон взял свое...

Разлепить веки удалось лишь спустя пару часов, когда Лата, дав хороший крюк в обход военного форпоста, притормозила на окраине Рыжего Леса и заглушила двигатель. Несмотря на то, что зверски не хотелось просыпаться, я заставил себя несколько раз моргнуть, справился с резью в глазах и, щурясь, выбрался из кабины.

Каждая клеточка организма несла в себе тяжесть пережитых авантюр, и казалось, что тело вот-вот откажется мне повиноваться. Ноги отекли и гудели, словно их сутки держали в ванне с раскаленными углями, спина не гнулась, все мышцы будто накачали теплым воском и резко охладили. От запаха пота, запекшейся крови и налипшей поверх изодранной брони грязи тошнило.

- Очухался, - констатировала Лата, увидав мои попытки размяться. - Выглядишь, как пожилой зомбак с перепоя. Всю кабину изгваздал.

Я поравнялся с ней и небрежно сдвинул девушку плечом подальше от подозрительно дрогнувшего воздуха на обочине. Лата хотела было возмутиться, но всмотрелась в очаг аномалии и захлопнула варежку. Я швырнул болт, и все окончательно встало на свои места: разряженный «трамплин» с хлопком выстрелил железкой в листву ближайшего дерева, из глубины потревоженной кроны посыпалась ржавая труха.

- Под ноги гляди, - сбрасывая с себя бесполезный «Тигр», сказал я. - А то следом за болтом полетишь.

- Помочь умыться?

- Сам справлюсь. Где вода?

- В отсеке есть канистра. Только не особо транжирь - это все наши запасы.

- Пока я буду смывать с себя мозги пси-догов, расскажи-ка мне, что происходит. Коротко, в тезисах.

Я без стеснения разделся догола, громыхнул крышкой от канистры и принялся щедро поливать себя, отфыркиваясь и сплевывая. Лата уселась на откинутый пандус катера, с интересом оглядела меня с ног до головы.

- У тебя сексуальное тело, - вынесла она вердикт. - Я еще тогда, в баре, повелась и теперь вижу, что не ошиблась. Но ты особо не щеголяй, здесь от реки фонит сильно, мигом женилка отвалится.

Я скосил глаза на мини-сталкера. Ободрительно щелкнул по кончику.

- Ничего: его облучают, а он крепчает.

- Ну-ну. Слушай, а каково это - быть лысым? Стряхнув с плеч капли, я достал из-под сиденья пакет с чистым бельем и резким движением разорвал его.

- Быть лысым - это концептуально. - Я оглядел трусы и футболку: вроде мой размер. - Ты от темы не уходи, любезная, рассказывай, как до такой жизни докатилась?

Лата стала серьезной. Из ее карих глаз пропал задорный огонек, короткие волосы словно бы встопорщились, как у кошки. Норовистая дамочка - сразу видно, с характером.

- Что тебя конкретно интересует?

- Начни с начала. Как ты связалась с «Чистым небом»? Кем были полковник и этот хамоватый ученый? Откуда вы знаете про местоположения артефактов? И что же это за штуковины такие ценные, за обладание которыми «Долг» открыто объявил войну «чистонебовцам», а военные готовы перекупить всех окрестных бродяг и дельцов?

- Хорошие вопросы. Только я не на все могу дать ответы. Чином не вышла для обладания необходимой информацией. Скажи спасибо, что вот этот ПДА урвать успела. - Лата повертела в руках полковничий гаджет. - Будь я под присягой, давно бы трибунал по мне плакал.

- Бедняжка. Боюсь даже спросить: русский трибунал или украинский. Или, быть может, американский?

- Гондурасский.

- Бритвы, кстати, нет? - Я провел ладонью по щеке. - А то щетина уже совсем негламурно выглядит и начинает колоться.

- Огнемет есть. Сойдет вместо станка?

Я оставил без внимания топорную шутку, облачаясь в легкий комбез и параллельно разглядывая пейзаж. Тихо. Пасмурно. Сухо.

По правую сторону от пыльного шоссе виднелись неровные посадки Рыжего Леса. Листья на деревьях имели красноватый окрас, от чего весь бывший заповедник казался покрытым ржавчиной. Стволы были с толстой коростой, кое-где на них притаились наросты едко-желтого мха с чернильными прожилками в виде звездочек. Таких диковинных растений я раньше не видал - наверняка отбросы очередной аномалии или новая мутация.

Слева за обрывистым берегом текла ядовитая река, нечистоты которой сильно излучали. Где-то на юго-западе, на границе с болотом, эта гнусная речушка впадала в Скайку, образовывая широкие заводи. Мутных волн отсюда не было заметно. Зато за кисельным туманом, стелившимся над поверхностью, различался противоположный берег с тусклыми контурами пары невысоких зданий и огромного ангара.

На обочине, метрах в пятидесяти от нашего катера, догнивал выгоревший дотла автобус, который уже несколько лет являлся негласным ориентиром для сталкеров. Остов «Икаруса» служил подобием стелы у въезда в Лиманск. За поворотом находился разводной мост, по которому можно было попасть в призрачную цитадель ушедшей боли. Я давненько не хаживал в этих местах, но, насколько мне было известно из рассказов бродяг и новостей, гуляющих по сетке, контроль над мостом то и дело переходил от одной группировки к другой. Возле стратегически важного объекта грызлись и «Долг» со «Свободой», и бандиты с «чистонебовцами», и даже фанатичный «МОНОЛИТ» время от времени показывал свои острые клыки. Ну а вольные сталкеры старались без крайней надобности не совать бесценные телеса в местные разборки. И правильно делали: зачем лишний раз рисковать задницей, она у всех одна, любимая.

- Во всю эту историю меня втянул полковник, - нарушила молчание Лата. - Я ведь и правда когда-то была журналисткой. После института решила проверить себя на прочность, поехала в Зону за сенсациями. - Она улыбнулась воспоминаниям. - Молодой была, охочей до приключений. Он подцепил меня возле южного блокпоста Внешнего Периметра и несколько раз сводил в Зону в составе миротворческих рейдов. Через какое-то время я заматерела и стала совершать самостоятельные вылазки за его спиной, по наивности полагая, что он ничего не знает. Дура. Мы уже встречались около полугода, когда Роман предложил работать на них под прикрытием легенды: любопытная киевская папарацци хочет сделать репортаж о сталкерах. Я согласилась. Но в бой меня никто не послал. Четыре месяца я обкатывалась по полной программе: проходила самый настоящий КМБ под руководством лучших инструкторов из бывших сталкеров, которые переметнулись к воякам. Потом было несколько пробных миссий. Затем мне дали в разработку тебя...

- Я же просил - тезисно, - довольно грубо оборвал я. - Меня твоя пылкая юность не интересует. Кем был негр?

- Он был в иерархии «Чистого неба» кем-то вроде полевого командира. Силовиком, выполняющим приказы.

- Чьи приказы?

- Точно не знаю. Там ниточка тянется очень высоко, в высшие армейские и политические сферы России. Сотрудники «Чистого неба» действовали не по своей воле. Их завербовала натовская шушера, но московская контрразведка быстро взяла под контроль все операции в Зоне. Полковник работал на русскую контору. На какую именно - понятия не имею. Кстати, ученый, которого ты швырнул в «кисель», был одним из тех, кто когда-то вышел из «О-Сознания» и создал клан «Чистое небо».

- Почему же ты решила предать их в ответственный момент?

Лата достала из глубины отсека большой контейнер и извлекла оттуда три сплавленных в замысловатую стереометрическую спираль «бумеранга». Затем открыла подсумок и вытащила четвертый артефакт, который тут же налился темно-малиновым светом.

- Брось! - крикнул я, отталкивая опешившую Лату и вышибая из ее рук цацки. - Они ж притягиваются!

Я подмял девушку под себя и зажмурился в ожидании грандиозного бадабума.

На этот раз, однако, слияние «бумерангов» обошлось без столь красочных спецэффектов, как в баре, когда меня чуть вилкой к лавке не пришпилило. Упавшие на асфальт артефакты ярко вспыхнули, над округой понеслось эхо от громкого хлопка и раздался знакомый зубодробительный свист, быстро перешедший в ультразвук. Через минуту все стихло.

Мы продолжали лежать в пыли. Я сверху, она снизу.

- Тебе мои сиськи не очень мешают? - наконец поинтересовалась Лата.

- К счастью, они у тебя не пятого размера, поэтому постараюсь пережить дискомфорт. Так почему ты предала негра?

- Вот из-за этих штуковин... Штуковины. - Она с опаской покосилась на погасший артефакт, который теперь и вовсе представлял собой мечту сумасшедшего Евклида. - Роман хотел передать артефакт военным.

Я вдохнул цитрусовый аромат ее шампуня и прикрыл глаза.

- А ты вознамерилась спасти мир от мегаоружия, которое тупые солдафоны создали бы на основе аномальных свойств этой шняги. Угадал?

- Это третий пункт в шкале моей мотивации.

- Даже так. Первый и второй - мировое господство и грузовик карамелек?

- Информация и деньги.

- Радует. Я уж было решил, ты круглая дура.

- Разочарован?

- Самую малость.

Мое лицо оказалось слишком близко от ее лица.

- Ты меня поцелуешь, или так и будешь понапрасну вдавливать сиськи в грудную клетку?

- Другой бы на моем месте отказался...

Наши губы нашли друг друга. Пестрая карусель физической близости закружила нас в восторженном танце, отшибая сарказм и размыкая защитные механизмы. Возбуждение от поцелуя нахлынуло такой мощной волной, что я еле сумел сдержать порыв: сорвать с Латы комбез и овладеть красивым молодым телом прямо здесь, на трассе возле фонящей реки. Мини-сталкер моментально принял выжидательную позицию добермана, учуявшего след жертвы.

Мы целовались с ярой одержимостью двух оголодавших зверей, дорвавшихся до заветного куска мяса, дарующего энергию и жизнь. Лата обхватила меня руками и прижала к себе. Я машинально просунул ладонь под ее откинутую голову и сцепил в пальцах короткие волосы. Она коротко застонала, но не остановилась. Дыхание девушки стало прерывистым.

На расстоянии вытянутой руки от нас лежал сплавленный из четырех кусков «бумеранг» - артефакт, с помощью которого мы могли бы разбогатеть и никогда больше не думать о хлебе насущном. Нам даже не требовалось искать недостающие части: можно было немедля сдать цацку заинтересованным людям, получить вознаграждение и навсегда покинуть пределы Зоны, чтобы жить в достатке и безопасности. Чтобы создать семью и завести детей. Чтобы попробовать завоевать расположение мира за Периметром.

Рядом лежал практически оплаченный кусок счастья на двоих.

Да только не того мы хотели. В глубине души мы хотели от загадочного артефакта ответов на вопросы, объяснения, познания. Ведь за ним крылась одна из самых зловещих тайн, которыми так неохотно делилась Зона со своими гостями.

Мы хотели испытать немного больше остальных, поэтому после всех развилок судьбы и оказались здесь. Ничто не ценится дороже истинного знания. Когда ты стоишь на цыпочках и видишь чуть дальше других, возникает непередаваемое ощущение могущества.

Это ценнее денег.

Это - власть над ситуацией, власть над окружающими.

Мы хотели обладать такой силой и стремились к рычагам управления судьбой, подчас даже не подозревая, насколько сильно затягивает жажда обретения власти.

А еще мы безумно хотели друг друга...

Наконец я заставил себя оторваться от мягких губ, на которых почувствовал возбуждающий вкус крови.

- У нас есть четверть часа до пересменка охраны моста, - выдохнула Лата.

- Этого времени не хватит и на сотую долю задуманного, но я попробую донести до тебя основные моменты.

- Попробуй. Хотя бы тезисно.

Я встал, подобрал артефакт и убрал его в карман. Подхватил девушку на руки. Легко, словно не накопилось усталости за плечами и сон не валил с ног. Донес до катера и, слушая гулкие удары сердца, задраил за собой дверь.

- Как тогда, в баре?

- Как тогда.

Лата выпотрошила из пакетов какие-то шмотки прямо на пол. Я повалил ее в эту кучу, пахнущую хозяйственным мылом и нафталином, вжикнул молнией на комбинезоне.

Забелевшее в полумраке женское тело окончательно свело меня с ума, и белье с Латы я уже не снимал, а срывал.

Адреналин - вот что движет такими людьми, как мы. Гормон страха, перерождаемый в энергию безудержной страсти и воли к победе. Постоянное напряжение, ощущение трепета перед лицом реальной опасности, хрупкая грань между приобретением и потерей. Сталкеры - вид людей с измененной системой ценностей, искалеченной психикой. Нас тянет не только к аномальной жизни, но и друг к другу. Влечет со страшной силой, как представителей редкой породы животных, популяция которых находится под угрозой исчезновения.

Мы любили друг друга, словно самец и самка. До помутнения разума, до боли, до взрывов блаженства и секундного падения в пропасть забытья. Мы были друг другом в те долгие десять минут. Симбионтами с двумя сердцами, сиамским сознанием и тугим клубком общих чувств.

Движение вперед.

Проникновение вглубь.

Видение будущего сквозь сизый морок яви.

Я до синяков сжимал бедра Латы и рвал ее, как добычу: неистово и жестко. Потом она мощным движением высвобождалась из крепкой хватки, опрокидывала меня на спину, будто несмышленого кутенка, и мы менялись ролями. Хищницей на время становилась она. Злой и безжалостной. Свирепой. Неукротимой.

В финале затяжного полета, больше напоминающего падение, мир на мгновение сжался в радужную точку катарсиса и погас, прежде чем вспыхнуть слепящим светом сверхновой, выжигающим сетчатку и крадущимся по нервам до самого дна души.

Кажется, я закричал, когда Лата полоснула по потной спине. Кровь брызнула из-под ее коротких ноготков, тело выгнулось в конечном моменте напряжения и застыло. Боль тусклой тенью метнулась на фоне всепроникающего ощущения освобождения.

А через миг стало пусто и тоскливо, как будто у меня отняли нечто жизненно необходимое. Сердце? Дыхание? Власть?..

Лата минуту или дольше приходила в себя, глубоко дыша и продолжая рефлекторно прижимать ладони к моим поцарапанным лопаткам. Ее упругие груди вздымались, как два заполненных воском шара. Потом отпустила меня - резко, будто горячую головешку.

Я осторожно отстранился и прикрыл веки, успокаиваясь.

Хотелось выть от бесконтрольного чувства потери. Естество требовало вернуться внутрь ее тела и быть там до коллапса Зоны, до второго пришествия, до неминуемой тепловой смерти Вселенной... Но возбуждение уже спало, и я сдержался.

- У тебя есть какой-то секрет? - спросила Лата шепотом, словно боялась спугнуть нечто трепещущее то ли во мне, то ли в себе самой.

- Секрет? - В районе солнечного сплетения что-то колыхнулось от этих ее слов. - Что ты имеешь в виду?

- Тебе везет в Зоне. Я многое узнала, пока изучала материалы по разработке вольного сталкера Минора. Ты один из самых везучих типов в этом гиблом мире.

- Ах, вот ты о чем, - коротко улыбнулся я. - Секрет очень простой. Я не обременен.

- Не понимаю, - нахмурилась Лата, приглаживая непослушные волосы и доставая пакет с казенным бельем.

- Я не обременен ни любовью, ни ненавистью. Лишен самых сильных человеческих чувств, которые делают нас уязвимыми. Я живу по законам адреналина и опасности, но это рационально, понимаешь? Я рискую, видя на несколько ходов вперед. Я использую обстоятельства как ресурсы: полезные или отработанные.

Лата не перебивала меня. Деловито одевалась, но при этом внимала каждому слову.

А мне было странно услышать из собственных уст такое четкое определение своей жизненной позиции. Раньше я эту мысль не озвучивал ни вслух, ни даже про себя. Она все время крутилась рядышком, как неуловимая птичка-интуиция, но никогда не давалась в руки. А теперь материализовалась и... испугала своей ледяной простотой.

Я не обременен ни любовью, ни ненавистью.

Хм, братцы. Забавная штука получается: сталкер без изъяна.

- А людей? - спросила Лата, прищурившись. - Их ты тоже используешь как ресурсы?

- По-разному случается. - Я поднялся и тоже стал одеваться. - В целом еще не определился окончательно.

- Когда определишься, сообщи.

- Зачем?

- От этого будет зависеть, стану ли я относиться к тебе как к ресурсу.

- Что ж, по крайней мере честно.

Мы встали друг напротив друга. Мне показалось, что Лата избегает смотреть прямо в глаза. Неужто еще какую гадость удумала?

Птичка-интуиция меж тем притаилась и помалкивала.

- Зачем нам в Лиманск? - спросил я. - Там части цацки?

- Одна из двух оставшихся.

- Откуда тебе известно?

- В ПДА полковника есть инфа с координатами.

- Как вообще «чистонебовцы» узнали о местонахождении артефактов, которые только-только появились?

- Понятия не имею, я в детали не лезла. Ученые обнаружили какие-то характерные аномалии и указали точки на карте. Люди Романа пытались сами собрать куски этой хреновины, но все исполнители либо погибали, либо исчезали в завихрениях.

Я легонько тронул девушку пальцами за скулу и все-таки заставил посмотреть мне в глаза. Она не стала сопротивляться.

- Каких завихрениях?

- Разве ты еще не понял? Этот артефакт создает временные петли.

Я на какой-то миг остолбенел, переваривая услышанное. Временные петли, значит. Завихрения. Вот оно как, братцы. А что? Это по крайней мере многое объясняет. И хождение задом наперед попавших в аномалию людей, и гибель Беса в печке, и паренька-отмычку, который странным образом оказался в подземельях Янтаря. И трупы с неестественно вывернутыми конечностями. Я ведь еще тогда подумал: такая подвижность суставов бывает лишь у младенцев... Для несчастных просто-напросто время пошло вспять, и их частично перебросило в детство. Да уж, не позавидуешь такому изысканному варианту смерти.

Кстати, наше чудесное спасение теперь не выглядело для меня таким уж чудесным. Подумаешь, завернулось в спираль темпоральное поле и не разорвало Дроя на куски, а выкинуло в колодце несколькими часами раньше, целого и невредимого. Да и сам я не сгинул на той падающей радиовышке.

Действительно: подумаешь, ерунда какая...

Правда, так и осталось загадкой: кто же все-таки рисовал эти символы бесконечности черной краской? Пропавший отмычка, узнавший нечто важное о будущем? Кто-то другой из альтернативных временных веток, вернувшийся на манер бумеранга?

- Колотить мой лысый череп, - произнес я вслух. - Получается, Болотный Доктор не врал, что при помощи этих цацек можно судьбу менять.

- Насчет судьбы не знаю, но локальные временные аномалии создавать вполне получается.

- Сам видел, не дурак. Только контролировать их мы так и так не сумеем. Аномальные свойства «бумеранга» проявляются спонтанно.

- У наших умников... - Лата осеклась. Покашляла в кулак и продолжила: - Ученые «Чистого неба» выдвинули гипотезу: кто соберет все компоненты этого артефакта, сможет управлять им по своему желанию.

Я долго ничего не отвечал. Вот как, оказывается. А ведь ни приведи господь такая шняга в руки военных попадет - солдат можно к динозаврам отправлять. Ротами. Хотя что там роты, армии можно к праотцам посылать! Это же получается... самое настоящее оружие нового поколения.

Впрочем, мне-то что. Мне до солдафонов дела нет, по большому счету. Пусть сами в войнушку режутся, а у меня есть личные потребности. Скромные, но изящные: твердая почва под ногами, свежие харчи в подсумке и правильная информация, которую можно обменять на любые богатства мира.

- Решила в повелительницу времени сыграть? - наконец поинтересовался я, улыбнувшись одними глазами.

- Там видно будет, - уклончиво ответила девушка.

- А не боишься, что это очередная западня, которую нам приготовила Зона?

- Боюсь. - От уголков ее глаз тоже скользнули задорные лучи морщинок. - Но искушение велико, не правда ли?

Из-за обшивки катера донеслись глухие звуки, похожие на удары свайного молота, и почти сразу гулко ухнуло. Правильно, не бывает так в Зоне, чтобы в одном и том же месте слишком долго царил мир и покой. Если почувствовал себя в безопасности, варианта, как правило, два: либо ты умер, либо скоро умрешь, потому что - наивный болван.

- Так что? Со мной пойдешь или отправишься на Кордон за своими непутевыми друзьями? - спросила Лата, пробираясь в кабину «Урагана».

- У меня нет непутевых друзей, - жестко ответил я, усаживаясь на штурманское место и активируя пушку. - Им просто не повезло.

То, что я увидел за ветровым стеклом, понравилось мне мало. Вовремя спохватились, прямо скажем! Опоздай мы еще на полминуты, и казус мог бы выйти неимоверный.

Из-за поворота на полной скорости вывернули три мотоцикла с колясками, на которых сидели сталкеры из клана «Свобода», вооруженные до зубов. К прискорбию, у одного из них я даже углядел противотанковый гранатомет. Эти бравые ребята понеслись нам навстречу, газуя и выдавая короткие автоматные очереди по курсу. Тот, что держал базуку, завидев наш «Ураган», вскинул трубу на плечо и стал готовиться к выстрелу. Благо дело, ему не удалось быстро прицелиться, потому что старый «Днепр» мотало из стороны в сторону на неровностях шоссе.

Лата включила зажигание, дождалась одобрительного гула двигателя и выжала акселератор до упора. Нагнетатели с утробным воем выпустили тугие струи воздуха, качнув нашу машину. Катер подскочил над асфальтом, подняв целую тучу пыли, и рванулся вперед.

Я повел рукоятью в сторону, наводя ствол пушки на мотоцикл со стрелком, и вдавил гашетку. Укрепленное на крыше орудие разродилось трескучей очередью, но снаряды ушли в «молоко». Я не рассчитал траекторию верткого «Днепра» и попал по сгоревшему автобусу, превратив одну из его стенок в рваное решето.

Водители мотоциклов, сообразив, что тягаться с крупнокалиберной автоматикой им не под силу, тут же рванули врассыпную.

Один с перепуга вильнул в кювет, где его уже поджидал пятачок размягченной в серебристом мареве «зыби». Колеса «Днепра» моментально увязли в поле аномалии, а незадачливые «свободовцы» по инерции вылетели из седел и, спикировав над остатками металлической оградки, переломали касками сухие кусты ивняка. Стукнувшись о стволы деревьев, они выбили с крон рыжие облака мелкой листвы.

Оставшиеся на ходу водилы совершили более удачные маневры: обогнули нас с двух сторон и зашли в тыл.

Лата сориентировалась быстро. Она тут же притормозила и развернулась, чтобы не подставлять под удар уязвимую кормовую часть катера. На вираже нас ощутимо качнуло в креслах.

Я приготовился стрелять, но в недоумении остановил занесенный над спусковой кнопкой палец, глядя на удаляющиеся мотоциклы, за которыми стелились клубы пыли.

- Кажется, они удирают, - констатировала Лата.

- У одного бойца я видел гранатомет, - удивленно хмыкнул я. - Будь он посноровистей, давно бы подпалил «Ураган».

- Значит, архаровцам не до нас. Черт возьми, да они же сваливают что есть мочи!

- Разворачивай машину!

- Пытаюсь! Говорю же, я с этой техникой не ахти как управляюсь.

За ту секунду, пока Лата манипулировала нагнетателями, перед моим мысленным взором пронесся целый веер жутких картинок с чудовищами, от которых мог драпать целый моторизованный отряд. Псевдогигант? Стая бешеных снорков? Селекционная помесь кровососа с полтергейстом?

На поверку все оказалось гораздо прозаичнее и намного хуже.

Вот, оказывается, кто так ногами топал...

На излете мысли я вдавил гашетку, выпуская по надвигающемуся монстру длинную косую очередь, которая срикошетила от нагрудных броневых пластин и практически не причинила тому вреда.

Дело табак.

- А ты говоришь, везучий! - крикнул я, снова давя на гашетку. - Свинтили подальше от конфликта «Долга» и «чистонебовцев», зато угодили в самую гущу разборок «Свободы» и «Монолита»!

- Бесполезно! Нашей пушкой «Сентри» не взять!

Я и сам видел. Человекоподобной механической машине, которая шагала нам навстречу по трассе, проминая асфальт, словно парафин, крупнокалиберные пули были что твой горох. Туловище, оснащенное крепежными узлами, подвесками для оружия и бронированное панцирными пластинами, походило на серый холодильник, правда, размером с внедорожник. Две суставчатые опоры приводились в движение мощными сервоприводами, и монстр не только вполне уверенно держался на «ногах», но и мог сносно маневрировать. Кабина-голова поворачивалась на 360 градусов, что делало для пилота процесс обзора местности быстрым и удобным. Многослойное лобовое бронестекло отменно держало выстрел из 22-миллиметрового орудия, пуская лишь паутинки трещин. А руки-манипуляторы были приспособлены для захвата крупных объектов, и я бы очень не хотел, чтобы наш катер стал одним из них.

«Power Sentry» - в русской версии просто «Сентри» - изначально разрабатывался натовцами как стационарный, управляемый человеком каркас для оснащения защитных кордонов и проблемных блокпостов. Но, видно, «монолитовские» умельцы поколдовали над передвижным механизмом и переоборудовали эту машинку в самый настоящий шагающий танк, который с минуты на минуту грозил превратить наш казавшийся таким надежным катер в груду металлолома.

Во всем мире военные стремились к минимизации амуниции и боевых систем, применяя не только свежие сборочные решения, но и наноассемблинг как образец эргономики управления и оптимизации высокотехнологичных процессов. Поэтому на фоне крошечных компьютеров, бактериологического оружия и восстановительной микрохирургии этот образец ходячего бомбовоза мог показаться неуклюжей фантазией романиста из прошлого века. Пожалуй, если бы я увидел сие мракобесие на открытке или в кино, мне бы так и показалось. Но не в этот раз, братцы! Когда на тебя надвигается боевая машина высотой с двухэтажный дом, то всякую футуристическую близорукость как-то отшибает. И задумываться о дизайнерских изысках, знаете ли, становится некогда.

Немудрено, что мотоциклисты так резво драпали от этого механического чудовища.

- Сумеешь обогнуть его? - спросил я, с ужасом глядя, как пилот «Сентри» зашевелился в голове-кабине, нацеливая на нас парные раструбы «плечевых» стволов.

- Места мало, но попробую.

- Хоть бы знать, чем стрелять собирается... Спустя мгновение вопрос разрешился сам собой. Громыхнуло. Из одного дула каждой пары на бедный «Ураган» обрушился целый шквал пуль, а два других выплюнули вперед языки пламени.

Броня катера выдержала, но переднее стекло пошло сеткой мелких трещин, а внешняя обшивка заметно нагрелась. На приборной панели замерцали несколько красных огоньков.

- Это ведь нехорошо? - полюбопытствовал я.

- Красные лампочки - всегда не к добру, - откликнулась Лата, уводя машину в сторону и пытаясь обогнуть противника слева.

Я повернул пушку и продолжил поливать «Сентри» свинцовым градом, с неудовольствием отметив, как цифры на счетчике снарядов стремительно побежали в направлении нуля. Но прекращать стрелять было никак нельзя: несмотря на то, что пробить панцирь монстра так и не удавалось, ударная мощь снарядов замедляла его, хоть как-то сдерживая натиск. Что от нас останется после того, как кончатся патроны, я старался не думать.

Меж тем девушке удалось проскользнуть между разворачивающимся «Сентри» и крутым берегом.

- Мы же на воздушной подушке! - запоздало осенило меня. - Почему бы не уйти от этой шагающей консервы прямо над рекой?

- Гений, да? - Лата резко повернула ко мне голову. В ее испуганном взгляде блеснули лучики азарта. - Обрыв слишком высокий. Я даже без приборов вижу, что аэронагнетатели не справятся с перепадом высоты, и мы шлепнемся в воду.

- Понял, - быстро согласился я. - Пробовать не стоит.

Она вновь налегла на штурвал, обходя «Сентри» по широкому радиусу и выруливая на шоссе позади него. Пока мощная, но все же довольно громоздкая и инертная хреновина разворачивалась, мы удалились метров на сто, получив небольшую фору.

Но радоваться было рано. Не успели мы вписаться в поворот, как позади вновь раздались ухающие удары металлических ног, а рядом заплясали искры, выбиваемые пулями из асфальта.

Звон лопнувшего металла заставил нас вздрогнуть и зажмуриться. Одна из длинных очередей, выпущенных стальным монстром, угодила точно в заднюю часть и продырявила обшивку в нескольких местах. Хотя умелые конструкторы собирали «Ураган» на совесть, на кормовой защите они все ж сэкономили.

Наши бесценные тела не зацепило, но попавшие в салон пули основательно подпортили контейнеры с ценным снаряжением и покалечили проводку. Свет в пассажирско-грузовом отсеке моментально погас, а главное - в ровном гуле движка обозначилось нездоровое «фырчание» и снизу застучала трансмиссия. К тому же ни о какой герметичности теперь нечего было и думать.

- Еще разок так прицельно пальнет, и... - Договорить я не успел, потому что пилот «Сентри» пальнул. И, к великому нашему сожалению, очень даже прицельно.

От лязга и скрежета рвущегося металла заложило уши. Мы инстинктивно пригнули головы, Лата отвлеклась от управления, и катер чуть было не врезался в караульную будку, стоявшую перед въездом на разводную панель. Из нее выскочил ошалевший охранник в узнаваемой форме «Монолита», шарахнулся от воздушного пресса, бьющего из нижних нагнетателей, и повис на рычаге блокировки моста.

Через сорванную с поршней заслонку в салон внесся вихрь бензиновой гари, мелких крупиц грунта и пластиковых осколков. Мы закашлялись, на зубах скрипнул песок.

Я, щурясь и отплевываясь, обернулся. Из-за караулки медленно появился клацающий манипулятор «Сентри», а затем и остальной силуэт шагающего робота, зловеще подсвеченный выглянувшим солнцем.

Очко мое, братцы, не то чтобы на минус сжалось, оно вообще устремилось к размерам геометрической точки. Ситуация складывалась - хуже некуда: без пандусной заслонки нам грозила полная и окончательная хана. Пилоту «Сентри» даже патроны больше не требовалось тратить; ему достаточно было подождать, пока сегменты моста окончательно поднимутся, отрезая нам путь к отступлению, и вжарить разок-другой из огнемета.

Эффект наверняка получится такой же, как если бы автогеном выжигать устрицу из раковины: одни угольки останутся да зловоние.

Половинки моста уже начали подниматься и расходиться. И Лата прекрасно это видела. Но, несмотря ни на что, она не затормозила, а, наоборот, вдавила педаль акселератора в пол, выжимая из машины все ресурсы мощности. В двигателе что-то захлопало, из-под стыков в стене кабины повалил дым, и заискрило, чуть не ослепив меня. Но катер стал набирать скорость.

Что ж, тоже верно. Негоже помирать уныло, как говно в зимнем пруду.

Через несколько тягучих мгновений мы оказались на огневой линии орудий «Сентри», но пилот выстрелил не сразу. Видимо, его привела в некое замешательство не совсем адекватная реакция Латы на ситуацию, в которой люди, как правило, признают поражение и смиряются с неминуемой гибелью. Эти доли секунды и спасли наши бесценные тела.

В момент страшного залпа из огнеметов наш катер уже влетел на поднимающуюся часть моста, как на трамплин. Оранжевые буруны пламени лизнули асфальт, едва не дотянувшись до кормы, и обессиленно откатились. Мимоходом пилот «Сентри» чуть было не спалил своего же соклановца, который еле успел сигануть обратно в караулку.

Дохнуло жаром. «Ураган» мотнуло, словно щепку в бурном потоке, мы подскочили в креслах, ударившись темечками о потолок. В глазах потемнело, но адская боль в прикушенной щеке не дала организму поблажки, и я не потерял сознание. Прострелило аж до копчика.

Стрелка спидометра упала направо и уперлась в отметку «100». Для машины на воздушной подушке это была сумасшедшая скорость, которую могли развивать разве что водилы-самоубийцы.

- Йопт... - Я вцепился в приборную панель, зарекаясь ездить с этой камикадзе не пристегнутым. - Шмотри ж, куда несешься!

- Держи-и-ись! - совсем по-девчоночьи завизжала Лата и потянула руль на себя изо всех сил.

«Ураган» с воем задрал морду, выдув из носовых нагнетателей горячие потоки воздуха, один задний ходовик задымил, и турбина взорвалась, отправляя нас в практически неконтролируемый штопор над разверзнутыми сегментами моста. Сквозь оглушительный грохот я расслышал свист рикошетящих пуль, которые уже не могли причинить нам вреда, ибо даже касательные их траектории пролегали далеко от нашей крутящейся машины. В калейдоскопе мелькнувшей за треснувшим стеклом панорамы я успел различить темное полотно воды, летящую опору парапета, которую мы своротили в последний момент, и стремительно приближающийся противоположный край моста.

Дотянем - не дотянем?

Гадать долго не пришлось. Днище катера заскрежетало по наклонной плоскости с таким противным звуком, что аж ногти на ногах заболели. Нижние нагнетали уже вышли из строя, поэтому наш «Ураган» просто волокло под действием чудовищной инерции. Через несколько метров мы юзом ушли в сторону и чиркнули бортом по опоре, снеся с бетонного столба кронштейн, на котором был укреплен подъемный трос. Катер развернуло кормой вперед, и в салон полетел мусор. Мы черпанули грунт, как совком. Если бы не надежные кресла - нас бы с Латой пульнуло над Лиманском, как из катапульты. А так ничего: только в спинку вдавило, словно летчиков-истребителей на вираже.

Я второй раз прикусил щеку и крепко приложился затылком о подголовник. От полученной недавно контузии в голове вновь зашумело, а перед глазами запрыгали разноцветные чертики. Весело-то как...

Вроде бы остановились. Я поморгал, приходя в себя и пытаясь сориентироваться.

Катер накренился на левый борт и увяз в кювете, возле старых гаражей, рядком стоящих вдоль улицы. Несмотря на резкое торможение, нас все же довольно далеко утащило от моста. Из-за сильного крена все незакрепленные вещи в кабине ссыпались к дверце. Сам же я навис над Латой, будто пиндостанский орлан, пикирующий на ближневосточного суриката.

Наверное, со стороны это выглядело забавно.

- Цел? - тряхнув головой, спросила девушка.

- Бывало хуже. У тебя права-то есть?

- Я почти сдала на универских курсах, - виновато пожала она плечами, выкарабкиваясь из кресла. - Практический экзамен оставался.

- Бесподобный результат получился бы, - пробубнил я, морщась и трогая языком прикушенную щеку. - Инструктор был бы в восторге.

- Не умничай, - оскорбилась Лата. - Я твою фонящую задницу спасла, между прочим.

- Жду не дождусь, когда осерчавшие «монолитовские» боевики заглянут к нам и разубедят тебя в столь опрометчивых выводах.

- He нравится - не ешь, - невпопад ответила она. - Я тут сидеть и ждать «монолитовцев» не собираюсь.

- Твоими бы устами да консервов зачерпнуть.

Я помог девушке перебраться в задний отсек, где картина катастрофы была всеобъемлющей. Мы осторожно переступили через битое стекло, развороченные пулями контейнеры, осколки панелей с острыми краями и подобрались к уцелевшим ящикам, встроенным под сиденья.

- Бери только самое необходимое, - скомандовал я, извлекая защитный костюм и укороченный «калаш». - Оружие, патроны, защиту, еду, горючее. Далеко до локации с артефактом?

- Рукой подать, но...

- Что «но»?

- Скоро будет выброс, я уже говорила твоим приятелям. Нам нужно подобрать цацку и схорониться в подвале.

Я прислушался. Со стороны моста доносились команды и ухающие звуки топчущегося «Сентри». Раздавались щелчки и клацанье. Подъемный механизм, кажется, снова включили, и сегменты стали сходиться.

- Если мы через минуту не уберемся, то никакой выброс нам уже будет не страшен. И так повезло, что здесь никого из охраны не оказалось.

- Подержи-ка рюкзак...

Мы быстро уложились, я осторожно выглянул из-за поцарапанного борта «Урагана». И не зря. Следы нашей деятельности заслуживали того, чтобы на них полюбоваться. Перекореженный парапет моста неровными чугунными фестонами свисал над туманными водами речушки. На противоположном берегу замер в боевой готовности «Сентри», пилот которого ждал, когда путь будет свободен, чтобы догнать ускользнувшую добычу. Вокруг караулки собрались несколько облаченных в штурмовые костюмы сектантов и молча смотрели на нас.

То ли у них не было снайпера, то ли они собирались нас захватить живьем.

Ага, размечтались, касатики.

Я извлек из-под обломков свою «Орду» и ввел на панели код, активирующий резервную систему. «Гаусс-режим активен. Зарядка 16%. 1 снаряд» - услужливо высветилось на экране. Должно хватить.

- Что ты задумал?

- Немного усложню ребус этим архаровцам.

Я присел на колено, хорошенько прицелился и плавно нажал на спуск. Катушка разрядилась, над ухом громко хлопнуло, и пуля с воем ушла в цель. «Монолитовцы» заблаговременно попадали наземь, но зря напрягались: стрелял я не по ним - много чести единственный патрон на этих религиозных самородков тратить.

Точным выстрелом я окончательно снес крепеж троса на опоре, который мы уже повредили боковиной катера при феерическом прыжке. Сверхзвуковой снаряд лишил балку доброй половины бетонного наполнителя и арматуры, скобы раскрылись, и края лопнувшего троса со звоном разлетелись в разные стороны.

Сегмент еще секунду продолжал плавно опускаться, и мне уже начало казаться, что отличная задумка провалилась. Ан нет. С немыслимым скрежетом плиты и несущие двутавры вместе с дорожным полотном перекосило. Один край завалился, прогнувшись вниз, словно уголок платочка из нагрудного кармана пиджака. Бамц-ба-бамц. Впрочем, чему тут удивляться? Стоило ожидать, что качественные характеристики подъемника оставляли желать лучшего, а должными пределами прочности инженеры пренебрегли, стараясь сэкономить на стройматериалах. Возводилось-то все наспех, да и постоянные стычки группировок с сопутствующими взрывами и обстрелами явно не прибавляли конструкции надежности.

Когда «монолитовцы» отреагировали и подняли рожи, челюсти у них, по всей видимости, отвалились. Половина моста рухнула в воду, утянув за собой обе опоры и надолго парализовав транспортное сообщение между Лиманском и Рыжим Лесом.

Ничего-ничего, привыкайте к изысканным вариантам отступления в исполнении вольного сталкера Минора.

Я отбросил ненужную более «Орду» внутрь искалеченного катера и помахал им рукой:

- Прощайте, братцы сектанты.

- Изящно, ничего не скажешь, - оценивающе покивала Лата. - Ты умеешь уйти по-английски. Только теперь лучше следующие форпосты «Монолита» обходить за версту: обидел ты их как пить дать не по-детски.

- Я вообще много за последние дни врагов нажил в Зоне. Сам себе удивляюсь.

Мы облачились в комбинезоны ЧН-За, нацепили шлемы, подхватили оружие, рюкзаки и, внимательно глядя по сторонам, потрусили в глубь территории, которая по праву считалась городом призраков.

Загадочный пгт Лиманск гостеприимно предоставил нам свою единственную сквозную улицу, вдоль которой тянулись ветхие двухэтажные дома, опустевшие газоны, ржавые гаражи. По пустынным, заросшим бурьяном тротуарам легкий ветерок гонял обрывки газет, гремел пустым детским ведерком, поднимал вихри пыли в покинутых песочницах под гнилыми «грибочками». От этого запустения, замороженного в янтаре времени, складывалось двойственное ощущение. С одной стороны, радовал тот факт, что аномалий здесь гнездилось мало, да и мутанты встречались редко. С другой... С этой - трижды проклятой в пределах Периметра и за ними - другой стороны, темные человеческие силуэты, очерченные мазками гари на облупившихся стенах домов, и брошенный, казалось бы, только что скарб серьезно давили на психику. Неизвестно, что произошло с жителями этого места. Говаривали, будто давным-давно во время сильного выброса все они превратились в зомбаков и разбрелись по окрестностям, пугая малоопытных бродяг.

А кто-то утверждает, что внизу есть целая система катакомб, в которой до сих пор живут эти несчастные, не ведая, что Зона изменилась много лет назад. Сотни баек можно услышать от подпитых ветеранов в баре «№ 92», и понятно, что львиная их доля - выдумки.

Только вот брошенные детские игрушки и обгоревшие силуэты возле пустых подъездов... Не должно так быть. Неправильно это даже для циничных реалий Зоны.

Небо впереди постепенно наливалось багряным свечением, которое вроде бы пошло на спад после предыдущего катаклизма, но, так и не исчезнув полностью, снова стало усиливаться. Неужто и впрямь грядет еще один выброс? Ну и ну! Невиданное дело, братцы, чтобы так вот подряд-то, практически без перерыва. Что-то Зона опять приготовила своим обитателям.

Когда мы достаточно отошли от моста и взбешенные моей выходкой «монолитовцы» скрылись из виду за зданием клуба, я остановился. Лата тоже встала, поправила рюкзак и вопросительно посмотрела на меня сквозь линзы противогаза.

- Покажи-ка точное место, где должен находиться артефакт.

Она достала ПДА и вывела карту. Укрупнила северо-запад, потом Лиманск и наконец ткнула в метку. Я прикинул: совсем рядом от нас, только вот... подозрительно близко к реке.

Осторожно отодвинув девушку в сторону, я прошел вперед еще полсотни метров, свернул с проезжей части и, предварительно швырнув по курсу болт, пересек выгнувшийся волнами асфальтовый тротуар. Остановился в узком проходе между вросшими в землю гаражами и уперся взглядом в котлован, образованный когда-то взрывом на заднем дворе одного из домов.

- Не было печали...

- Что там? - нахмурилась Лата, подходя.

- Полюбуйся. Судя по координатам, артефакт - тютелька в тютельку в этой шняге.

Она проследила за моей рукой и замерла в недоумении.

- Не может быть.

- Может, голубушка, может. Глазам своим я стараюсь верить даже в Зоне и даже со скидкой на оптические причуды. А здесь все четко, как видишь. Никаких причуд.

Перед нами шумели радиоактивные воды речки, которая в этом месте отбрасывала рукав и образовывала проточное озеро в котловане. И метка на карте полковничьего гаджета указывала в самый центр фонящей жижи.

- Зашибись, - констатировала Лата, приваливаясь к крыльцу и зло сопя через фильтры маски. - Туда лезть нельзя: «тройки» хоть и хорошие костюмы, но не выдержат.

- Не паникуй. Нужно для начала найти метку, - пробормотал я. - Обычно они... в общем, вроде подсказок.

- Какую метку?

- Восьмерка, опрокинутая набок, или символ бесконечности - как тебе больше нравится. Черной краской нарисована. Ищи, чего уставилась?

Лата хмыкнула, но возражать не стала.

Мы начали исследовать двор и примыкающие постройки метр за метром. Я аккуратно обошел озеро и приблизился к поленнице. Точнее, к тому, что когда-то было поленницей. Теперь дрова валялись бесформенной кучей, скособоченной в сторону кустарной душевой кабинки с черным баком на крыше. Я перебрал деревяшки, одну за другой бросая в сторону. На них ничего не было. Присмотрелся к стенкам душа из гофрированного пластика - тоже ни намека. Чтобы закончить с изучением этой части палисадника, мне пришлось вскарабкаться по хлипкой лестнице на крышу и, рискуя свалиться вместе со всей подгнившей конструкцией, осмотреть бак для нагрева воды. На глянцевитой чернильной краске можно было запросто не заметить знака, поэтому я с особой тщательностью прошелся по каждому сантиметру. Шиш.

Так или иначе, нужно было продолжать поиски.

Я приложил ладонь козырьком ко лбу, прикрывая глаза от солнца, проглянувшего сквозь сгрудившиеся возле горизонта тучи. Оглядел двор, примечая места, где еще мог бы притаиться символ. Крыльцо, которым сейчас занималась Лата, водосточная труба, крыша сарая, алюминиевый скелет теплицы, стол с переломленной пополам скамьей, колодец. Демоны Зоны! Да тут можно целую вечность лазить в поисках долбаной подсказки...

Хрясть.

Лата провалилась под крыльцо так неожиданно, что даже вскрикнуть не успела. Гнилые доски не выдержали, и девушка мигом скрылась в полости фундамента вместе с оружием и рюкзаком. Несколько щепок взметнулись над образовавшейся дырой, мелькнув в косых солнечных лучах, а лежавшие на ступеньке гвозди и осколки черепицы посыпались следом за Латой.

Не успел я толком испугаться за нерасторопную дуреху, как из пролома послышалась возня и бормотание, щедро сдобренные отборным матом.

- Кости не переломала? - поинтересовался я, спрыгивая с душевой кабинки.

- Вроде нет, - откликнулась она. - Здесь, кажется, есть проход... Постой-ка... Как, ты сказал, должна выглядеть метка?

- Восьмерка или символ бесконечности. - Я достал фонарик и заглянул вниз. - Что-то нашла?

- Ага. Забирайся.

- В каждом подобном доме есть обычный люк с лесенкой, ведущей в подпольные помещения, - проворчал я, отколупывая острые края досок и спускаясь. - Ты же умудрилась попасть сюда путем обрушения крыльца. Видать, у тебя хорошо получается магнитить неприятности.

- Ну извини, - донеслось из глубины. - Это ты у нас везучий и не обремененный. Не всем дано.

- В аномалию не угоди. Некогда от стен брызги кровавые отскребать.

- Варежку завали, умник. - Она помахала фонариком. - Гляди сюда: такой знак требовался?

Природа наградила меня недюжинной выдержкой и пофигизмом, поэтому я не поддался первому порыву - перегнуть нахалку через колено и хорошенько отшлепать по крепкой попе. Хотя стоило, прямо скажем. В воспитательных, понятное дело, целях, а не в эротических: какая эротика, прости господи, может быть в бронежилете и комбезе?.. В общем, я решил оставить без внимания девичью грубость: что поделать, таким вот миролюбивым флегматиком уродился.

Я пригнул голову и осторожно пошел по бетонному ребру фундамента, светя под ноги и по сторонам. Слева имелась глухая шершавая стена, уходящая глубоко в грунт, справа сквозь выемки в плите виднелись пустоты, в одну из которых и угодила моя напарница. Внизу поблескивала вода: видимо, подпол был наполовину затоплен. А над головой нависали торчащие гвозди, куски обломанных труб, ржавые листы жести.

Лата стояла, раскорячившись между двумя выступами, и высвечивала перед собой овальное пятно на стене, в центре которого чернел знакомый до озноба символ. Я придвинулся ближе и провел пальцем по краешку опрокинутой восьмерки. Как и в прошлые разы, краска была свежей: на перчатке осталась смазанная темная клякса. Но к этому я уже стал привыкать. Озадачило меня другое: возле метки была пририсована стрелка «вниз».

- С точностью до наоборот, - прокомментировал я.

- Что это значит?

- Прошлую цацку мне пришлось снимать с вышки на высоте пары сотен метров. Там у подножия был значок с указателем «вверх». И аналогии, которые возникают сейчас в моем воспаленном от переутомления мозгу, очень печальны.

Лата посмотрела на меня. В круглых стеклах маски прыгали блики от наших фонариков, а самих глаз видно не было, от чего взгляд показался мне нечеловеческим и жутковатым.

- Раньше метки врали? - уточнила она.

Я вздохнул и отрицательно мотнул головой.

- Стало быть, давай искать путь вниз.

- Куда вниз? - тупо спросил я. - В базальтовый слой? К центру планеты? Наш таинственный незнакомец-провожатый, оставляющий подсказки, забыл указать расстояние.

- Знаешь что, фонящая задница, - завелась Лата, - если уж мы оказались в гадючнике под Лиманском, давай хотя бы не будем ныть. Тут и так сыро.

- Вот именно, сыро. Предлагаешь шарить руками в грязи по всему подвалу?

- Стоп.

- Прямо скажем, давно пора...

- Да помолчи ты!

Лата внимательно оглядела один из выступов, нагнулась, придерживаясь за столб, и посветила фонариком в воду. Наклонилась еще ниже, пошатнулась и чуть не обронила оружие. Мне пришлось придержать ее за край броника и дернуть за ремень СГИ-5к - надежную штурмовую винтовку, которую некоторые сталкеры называли «швейцаркой».

- Это не подвал, - выпрямляясь, сказала Лата. - Мы с тобой неучи и дилетанты в строительном деле. Подвал - ниже.

- Круто. Значит, он затоплен. Тебе полегчало?

- Лиманск - не простой поселок для скучающих дедушек и бабушек. Это научный городок. Ты бывал в местном подполье?

- Нет, - признался я. - Но не понимаю, в чем отличие?

- Согласно планам застройки, которые я мельком видела в штабе «Чистого неба», подвалы некоторых зданий сооружались по принципу мини-бункеров. Здесь не только ученые, но и военные руку приложили.

- Хочешь сказать, что нижние помещения могут быть герметичны? - Я скептически оглядел полуразрушенные стены. - Сомневаюсь, что под такой хибарой запрятано бомбоубежище.

- У тебя есть какие-то другие идеи? - раздраженно спросила Лата.

- Вынужден признать: нет.

- Тогда ищи, - усмехнулась она, явно передразнивая меня, шпынявшего ее четверть часа назад. - Вход ищи. Чего уставился?

Мы стали плавно перемещать лучи фонариков вдоль стен и уходящих под воду опор. Я внимательно осмотрел ребро фундамента, на котором стоял, потом закинул «калаш» за спину и вытащил складную саперку, которую успел прихватить из «Урагана».

- Копать собрался?

- Стучать.

Придерживаясь за металлическую скобу, я медленно перенес ногу через воду и оказался на другой стороне плиты. Здесь мне пришлось прижаться спиной к бетону и ухватиться за прутья арматуры, выступающие сверху.

- Новости три, - сообщил я Лате, осмотревшись. - Отличная, хреновая и невыносимо хреновая.

- Начинай с позитива, - предложила она.

- Простукивать ничего не придется, вход в подвал я нашел.

Девушка развернулась, сыпанув в воду камешки из-под ботинок. Внизу булькнуло и затихло. Мелкие волны, пошедшие кругами, заставили мое сердце екнуть.

- Ни с места! - резко скомандовал я. Лата замерла. - Перехожу к негативу.

Я протер стекла маски перчаткой и всмотрелся в пространство перед собой. Нет, братцы, ошибки не было: в паре метров от плиты, на основании которой я балансировал, в воздухе виднелись мерцающие искорки насыщенно-синего цвета. Они вспыхивали и неторопливо гасли, напоминая рой тусклых светлячков. Тут и без фонарика все ясно.

- Значит, так, поганая новость номер раз: тут висит «электра», - сообщил я. - Судя по размерам и интенсивности свечения, не очень мощная, но если коротнет, на прожарку наших с тобой тушек энергии хватит. «Трешки» не спасут.

- Висит и висит, - непонимающе откликнулась Лата. - Что с того? Мы ж ее не трогаем.

- Нижняя граница аномалии, если я правильно определил, в паре сантиметров от поверхности воды. Поэтому, если б ты пустила волну чуть крупнее, то мы превратились бы в угли.

Лата ойкнула. Вот-вот, девочка, правильно, надо бояться, чтобы не терять бдительности. Зона не любит шибко смелых и не привечает фривольность.

- Костюмы точно не выдержат? - наконец спросила девушка. - У «трешек» неплохая изоляция.

- Хочешь проверить?

- Не особенно жажду. Неужели есть новость еще гаже?

- Ага. Люк в подвал - под водой.

На этот раз Лата даже не ойкнула. Она промолчала, осознав, наверное, всю трагикомичность ситуации.

Положение сложилось и впрямь дурацкое: вроде бы вот он - вход в бункер. Внутри наверняка ждет артефакт, там можно поспать, прийти в себя после безумных скачек на Янтаре и возле Рыжего Леса, переждать надвигающийся выброс, в конце концов. Но ты попробуй туда попади. Залезть в воду взрослому человеку, не пустив даже небольшой волны, безумно сложно. Это равноценно попытке проскочить под колесами несущегося поезда: шансов, что повезет, один из ста. Рискнуть? Ой ли. Моя бесценная задница стоит дороже, чем любая цацка в мире. К тому же мертвым хабар ни к чему.

Короче, вляпались мы порядочно, ничего не попишешь.

- Помоги-ка, - попросила Лата.

- Только не урони чего-нибудь, - напрягся я, упираясь в арматуру и подставляя плечо. - Отпрыгнуть от брызг я не успею. Махом сожжет.

Она перебралась на мою сторону, прижала локтем «швейцарку» и достала ПДА. Сканер подтвердил, что мощности аномалии хватит для смертельного поражения током. Неутешительно.

Лата повернулась ко мне и вновь блеснула кругляшками линз в свете фонарика.

- Как ты сказал про брызги?

- Про брызги? А-а... Ну сожжет к черту, если закоротит.

- Нет-нет. Ты сказал: отпрыгнуть не успею. -И?

- Отпрыгнуть не успеем, а вот подпрыгнуть...

- Я абсолютно не догоняю хода твоих мыслей, но мне уже дискомфортно.

- Все элементарно, сейчас объясню. - Лата зачем-то потрогала острие саперки и осторожно нагнулась, разглядывая запорное колесо люка под водой. Потом оценивающе оглядела синеватое облачно «электры», распрямилась и вынесла вердикт: - Что ж, можно рискнуть.

- Вот теперь мне окончательно поплохело, - признался я. - Выкладывай, что задумала?

- Нужно коротнуть «электру» и попробовать попасть в нижнее помещение, пока она не перезарядилась.

- Да ты сбрендила, - ошарашенно сказал я. - Если аномалия сработает, здесь ничего живого не останется. Мы же мокрые! Это тебе не дистиллированная водичка, которая ток не проводит.

- Поэтому я и подумала: надо подпрыгнуть в момент замыкания. - Я не мог видеть лица девушки под маской, но почему-то был уверен, что в этот миг Лата улыбнулась. - Чтобы мы не касались ничего вокруг. Понимаешь?

- Понимаю, - медленно проговорил я. - А о высокой влажности ты подумала? По воздуху нас коротнёт не хуже, чем по воде.

- Не факт. Влажность, как показывает сканер, не критичная: около шестидесяти процентов. Чтобы пробить полметра воздуха при такой влажности, нужно неимоверно высокое напряжение.

- При разрядке «электр» оно как бы немаленькое. - Я посмотрел на фосфоресцирующий очаг аномалии. - Но рациональное зерно в твоем плане, несомненно, имеется. Если мы подпрыгнем одновременно и высоко... Может быть, и сработает. Тут заминка в другом. - Я невольно понизил голос. - Есть мнение, что «электры» обладают примитивным разумом и могут ударить в... помеху.

- Я слышала такую гипотезу. - Лата тоже перешла на шепот. - Но, даже если это действительно так, мы перехитрим электрическую дрянь.

- И каким же образом?

- Зачатки разума - это не разум. Реакция на раздражение у простейших всегда агрессивна, но предсказуема. Она должна среагировать на объект, который ее потревожил.

- На таком расстоянии «Электра» не воспримет болт как агрессора. Она поразит того, кто его бросил. Проверено.

- Болт не воспримет. И саперку скорее всего не воспримет. А два сцепленных рюкзака, набитых тяжелым мусором, вполне может. Ведь амебе, по большому счету, плевать, что или кто посмел потревожить ее покой. По рогам наверняка получит наиболее массивный движущийся предмет.

В словах девушки был не только здравый смысл, в них сквозила надежда. Я волей-неволей улавливал и впитывал флюиды уверенности в успехе задуманного. Но, рассуждая трезво, следовало признать два сомнительных пункта в плане: шансы на удачный финал плавали в пределах «пятьдесят на пятьдесят», влажность воздуха все-таки казалась мне опасно высокой.

А еще был третий момент - ни положительный вроде бы, ни отрицательный. Просто голый факт: кроме предложенного Латой варианта, у нас ничего нет.

- Нам придется связать рюкзаки и набить их хламом под завязку, - сказал я, как бы давая свое согласие на безумный эксперимент.

- Не просто под завязку, а чтобы в сумме их масса получилась больше твоей. Признавайся, сколько весит твой фонящий организм?

- Около девяноста кило. Плюс костюм, броник, цацки, сухпай и оружие. Даже если мы умудримся набрать всякого дерьма и затолкать его в сцепленные рюкзаки, я физически не смогу швырнуть куль весом в центнер. Я его поднять-то с трудом смогу. А при условии, что стоять мне приходится, балансируя чуть ли не на одной ноге... В общем, идея хорошая, но невыполнимая.

- Все-таки ты паникер. Снаружи кажешься матерым ветераном и строишь из себя мачо, а в душе - паникер.

- Полегче на виражах. Могу и в глаз дать - не погляжу, что тетя.

Лата хмыкнула и извлекла из карманов два мутно-желтых образования с янтарными прожилками.

Вот те здрасьте. Она прихватила из катера «золотые рыбки» - дорогие артефакты, которые немного меняли гравитационные поля и при грамотном использовании могли значительно уменьшить вес переносимого хабара. Вес, но не массу.

Братцы, а ведь девчонка - умничка. Светлая головушка.

- На, - она протянула мне цацки, - не поперхнись.

- Хвалю за проявленную расторопность, - поблагодарил я, не выдав, впрочем, в голосе особого удовлетворения. - Теперь осталось соорудить здоровенную хреновину, кинуть ее в аномалию, сиганув одновременно на полметра вверх, а потом - если выживем - в течение минуты откупорить люк, забраться внутрь и молиться, чтобы во время выброса обиженную «электру» выкинуло отсюда прочь. Сущие мелочи.

- Во дворе я видела несколько ржавых рессор и груду битой черепицы, - прагматично заявила Лата. - Пойдем грузить балласт.

Я помог ей перебраться на другую сторону плиты и полез следом, крепко закрепив фонарик сбоку шлема резинкой и следя, чтобы «калаш» не слетел с плеча. Шаг, еще один, вот и твердое бетонное ребро. Остановившись, я перевел дух. Гибкий силуэт Латы в угловатом бронежилете уже мелькал на фоне светлого пролома в крыльце. Интересно, мне кажется, или меня реально начинает напрягать, когда эта финтифлюшка пытается мной командовать?..

Через полчаса мы утрамбовали хлам в рюкзаки, накрепко связали их ремнями и спустились в подпол. Если бы не эффект от «золотых рыбок», мне не удалось бы и нескольких метров протащить этот баул над водой между сваями, трубами и арматурой. Но артефакты действовали исправно и, с учетом их антигравитационного поля, сцепленные рюкзаки, набитые рессорами, черепицей, ржавыми гвоздями и прочим мусором, весили килограммов тридцать - не много, но и не мало. Перебираясь возле грани плиты, я еле справился с ношей, хотя не показал этого Лате. Скажете: не так уж трудно? Ну-ну, братцы. Попробуйте удержать громоздкий тридцатикилограммовый куль одной рукой, цепляясь другой за скобу и стоя на узком сухом ребрышке. Если вы не чемпионы по пауэрлифтингу - сюрприз будет.

В конце концов я оказался в нужном месте и, выставив колено, облокотил на него рюкзаки. Перевел дыхание. Автомат, лопатку, подсумок отдал Лате и строго-настрого приказал ей оставаться по ту сторону плиты до тех пор, пока я не разряжу коварную ловушку.

«Электра» мерцала в шаговой доступности от меня, и ее синие искорки отражались в глади воды, неторопливо загораясь и угасая. Ждешь? Ну жди-жди.

Я глядел на аномалию, а она будто бы смотрела на меня. Выжидающе, пронзительно. Словно осознавая суть нашего противостояния. На какой-то миг мне показалось, что это тусклое сияние и впрямь с пониманием изучает меня, проникая нечеловеческим разумом в самую глубину души, где скрываются обрывки прошлого, почти стертые из памяти.

В голове зашумело, по прикрытой шлемом лысине пробежали мурашки. Ощущение напомнило мне ментальные узы контролера, всю прелесть которых я испытал под Янтарем. Накатило неясное беспокойство...

- Ты там не уснул? - прогремел голос Латы, заставив меня вздрогнуть.

- Все тип-топ, приготовься.

Ну и ну братцы. С каких это пор бывалый сталкер Минор стал так остро реагировать на обыкновенные аномалии? Непорядок. Если выберемся из этой затянувшейся передряги, нужно будет в обязательном порядке засесть суток на трое в баре «№ 92» и глушить ханку для восстановления нервного тонуса. Заодно радионуклиды из организма чуток выведу - наверняка нахватал за эти дни рентген на полгода вперед. А когда будет надоедать тупо напиваться, буду заходить к мерзкому барыге Фоллену и бить его сапогами по мурлу за то, что слил нас «чистонебовцам».

От этой мысли на душе слегка потеплело, и я сосредоточился на предстоящем действии.

Скажем прямо: неделю назад мне бы происходящее и в кошмарном сне не приснилось. Два человека в здравом уме и твердой памяти набивают рюкзаки всякой шнягой, кладут туда пару «золотых рыбок» - сбыв которые Сидоровичу на Кордоне, между прочим, можно безбедно прожить месяц-другой, - и собираются это хозяйство запулить в «электру». Но Зона непредсказуема. Что вчера могло показаться полным безумием, уже завтра станет обыденностью. И наоборот. Я прислушался.

Снаружи тихо, внутри тоже. Хоть бы вякнула чего, птичка-интуиция, а то без твоего затылочного щебетания мне как-то неуютно. Молчишь?

Молчит, зараза.

- Как договаривались, - сказал я через плечо. - Я считаю. На «два» - бросаю тюки, на «раз» - подпрыгиваем.

- Да, я все помню, - тихо подтвердила Лата из-за плиты.

Боится девчонка: по высоким ноткам на гласных слышно, и «картина дыхания» характерная. Это хорошо, внимательнее будет.

Я опустил ногу, убирая рюкзаки с колена, прижался спиной к бетону. Лопатки неудобно уперлись в бронежилет. От постоянного напряжения я вспотел, ткань костюма местами неприятно липла к коже.

- Готова?

- Подожди. - Сзади раздался шорох, и снова наступила тишина. - Да, теперь готова.

- Ты, помнится, просила сообщить, когда определюсь... Велика вероятность того, что мы через несколько секунд сдохнем, поэтому сообщаю: я не хочу относиться к тебе как к ресурсу. Просто имей в виду.

- Принято к сведению. Начинай считать.

Я слегка растопырил локти в стороны и, охнув, приподнял рюкзаки на уровень груди. Что ж, поехали.

- Пять...

Мышцы напряжены. Спина прямая, ноги чуть согнуты в коленях.

- Четыре...

«Электра» становится ярче. Быть может, и правда понимает, что двуногие собрались ее обдурить? Ну и хер с ней, пусть понимает, кладезь мегавольтов.

- Три...

Птичка-интуиция молчит и правильно делает. Теперь от ее трескотни уже пользы нет. Руки готовы к толчку. Синий свет от встревоженной аномалии заливает подпольное помещение, бросая на серые стены кривые тени от свай, многократно бликуя в темной воде.

- Два!

Я изо всех сил толкнул балласт, приседая. Обратил внимание, как вспыхнули «золотые рыбки», словно почуявшие скорую гибель. Их ярко-желтое сияние просочилось даже через плотную брезентовую ткань рюкзаков, которые, кстати, оказались гораздо инертнее, чем я предполагал. Траектория их полета слишком круто изогнулась...

- Раз!

Я оттолкнулся от пола что было мочи и в прыжке подтянул колени к груди, прищемив краем броника кожу на ляжках. Тюки врезались в нижнюю часть аномалии, и «электра» с оглушительным треском взорвалась, слепя меня даже сквозь закрытые веки. Открывая глаза, я успел заметить сотни молний, ударивших в разные стороны и окутавших смертельной паутиной наш самодельный муляж. Брезент мгновенно почернел, даже не вспыхнув. Рюкзаки вместе с упакованным хламом превратились в пепел, не успев долететь до поверхности воды. А расплавленные рессоры брызнули во все стороны оранжевым дождем. Одна такая капля угодила мне точно в лицо, и если б не защитное стекло маски, доживать бы мне век одноглазым калекой.

Хлобысь!

Грохнувшись в шипящую от кипящего металла воду, я упал на все четыре конечности и рефлекторно метнулся в сторону от испаряющихся прямо в воздухе брызг.

Зрелище получилось не для слабонервных. Схлопнувшийся кокон «электры» воспарил под потолок, из его гудящего эпицентра в разные стороны жахнуло еще несколько молний. Белесые клубы пара расплылись ниже, как миниатюрные облака, и из них сыпанул желтый дождь: расплавленные крупинки железа с шипением ссыпались в воду и пошли ко дну, стремительно теряя яркость.

Лата плюхнулась рядом со мной. Фанатично поползла вперед. Сначала я решил, что ее все же зацепило разрядом и она повредилась умом, но тут же понял: девушка направилась к люку. Я подскочил к ней, вырвал из рук саперку и рявкнул:

- В воду свети!

В пляшущем луче фонаря нащупал еле заметную в поднявшейся со дна мути баранку запорного механизма и подергал туда-сюда. Люфт есть, но руками не открыть. Я покосился на приходящую в себя аномалию и уперся металлическим черенком лопатки, как рычагом. Навалился, чувствуя, что колесо слегка тронулось.

- Пошла!

- Помочь?

- Нет! Свети! И приготовься прыгать вниз, когда открою. - Я с сопением еще раз надавил на рычаг, проворачивая механизм. - Прежде чем «Электра» перезарядится, нужно успеть попасть внутрь, задраить вход и выбежать из лужи! Ведь сейчас туда хлынет водичка...

Словно в подтверждение этих слов люк разгерметизировался, и я ощутил пальцами тягу: внутрь под давлением собственного веса стало затягивать грязный поток. Ой-ой-ой, как сильно засифонило.

Отбросив на край плиты саперку, я начал вертеть колесо руками, благо теперь оно шло хорошо. Оборот, еще один... Люк подался.

- И тянем-потяне-е-ем, - скомандовал я сам себе, изо всех сил таща тяжелую дверцу на себя.

Муть хлынула в открытый проход настоящим водопадом. Вокруг нас тут же образовалась воронка, которая чуть не снесла Лату с ног, а «электра», судя по мерцанию, уже наполовину восстановила свой опасный потенциал.

- Вниз! - просипел я, еле удерживая крышку обеими руками. Перчатки скользили, тугой водный поток норовил захлопнуть люк. - Скорее...

Девушка не заставила себя уговаривать. Она прижала к груди наши автоматы, светанула в узкий лаз фонариком и стала сбегать по ступенькам. Вода продолжала течь следом. Много, слишком много ее уже попало внутрь!

Лата спустилась, и пришла моя очередь. Я подтянул к себе носком ботинка саперку, поставил ее на манер подпорки, удостоверился, что лопатка держит люк, и скользнул вниз. В последний момент все же зацепил черенок локтем - сорвавшаяся крышка чуть было не размозжила мне пальцы и не снесла голову.

Клац! Повезло. Если б задело по темечку, никакая каска бы не спасла, братцы, от перелома шеи.

Резинка на шлеме порвалась, фонарик поскакал по ступенькам и замер метрах в трех внизу, высвечивая овал грязного кафельного пола. Я нащупал внутреннее запорное колесо и с остервенением начал его вертеть, стараясь остановить сочащуюся воду. Секунд через десять мне удалось задраить люк, и я, как бешеный сайгак, поскакал по крутой лестнице, рискуя в потемках споткнуться и переломать руки-ноги.

- Сюда! - услышал я крик Латы, когда оказался на скользком полу.

Времени на размышление не осталось, ибо, по моему внутреннему таймеру, «электра» перезарядилась и могла сработать в любую секунду. Поэтому я прыгнул на голос и луч фонаря. Оттолкнулся от перил и щучкой нырнул в боковой проход не разбирая дороги. Лишь бы подальше от проводящей ток лужи.

Вот смешно было бы, угоди мое тело сейчас в «трамплинчик».

Когда я снес стойку с какими-то склянками и, вновь до слез прикусив щеку, приземлился на бок, Лата уже была готова прийти на помощь. Она схватила меня за шиворот обеими руками и потащила в глубь помещения, а я инстинктивно задрыгал ногами, будто такие конвульсии могли ускорить движение.

Глухой хлопок донесся сверху, заставив мое сердце пропустить удар.

Мокрая лестница, лужа в предбаннике, осколки стекла, влажные разводы, оставшиеся от наших пластунских перемещений, - все это пронзила призрачно-голубая сетка тонких электрических изломов.

Сработай аномалия секундой раньше - меня бы непременно достало.

И - пиши пропало...

Еще пару остаточных молний метнулось по полу, будто «электра» в последний раз попыталась ухватить смекалистую добычу, и все стихло.

Я сидел, привалившись к стеллажу, и отрешенно созерцал те несколько сантиметров сухого пола между лужей и насквозь мокрым ботинком, которые спасли мне жизнь. В одиноком луче фонарика в окружении полной тьмы это крошечное расстояние казалось бесконечной пропастью. Мыслей не было. Я, наверное, на какое-то время перегорел, наподобие разряженной аномалии.

Грудь вздымалась от текущего в легкие теплого воздуха. В висках стучала кровь, линзы очков стали покрываться испариной. Температура здесь была однозначно выше, чем на поверхности. Интересно, почему? Не может же система отопления работать спустя столько лет? Ведь не атомный же реактор ее питает, в конце концов... Хотя в Зоне все может быть. Мало ли? До Саркофага не так уж далеко.

Я усмехнулся пришедшей в голову несуразице и стащил с себя шлем. Отстегнул лямки и стянул за фильтры маску. Действительно - в бункере было гораздо теплее, чем на улице: даже пар изо рта не шел. Не ниже пятнадцати градусов, стало быть.

В воздухе витал сладковатый душок озона. А еще здесь стоял мертвый запах затхлости. Такой можно встретить в заброшенных подвалах, где сломана вентиляция.

Лата тряхнула головой и тоже освободилась от надоевшего противогаза.

- Ты самый везучий сучий потрох, которого я когда-либо встречала, - вымолвила она, обтирая рукавом потное лицо и тоже глядя на роковые сантиметры, отгородившие меня от превращения в мясную запеканку.

Я только теперь обратил внимание, что сижу аккурат на каком-то твердом предмете, который врезался острым краем в ягодицу. С кряхтением привстал, запустил руку под задницу и нащупал до боли знакомую перекрученную ленту Мёбиуса.

- Везучий сучий, говоришь, - хмыкнул я, доставая предпоследнюю запчасть от «бумеранга» и осторожно прикладывая ее к остальным четырем.

Лата вздрогнула, но напрасно.

Темно-вишневый артефакт лишь слегка посветлел и встал на положенное место как влитой. Почему-то я был уверен, что на сей раз все пройдет без спецэффектов, и не ошибся. Кажется, чем сильнее становилась эта штуковина, тем проще она собиралась. Вот такая вот обратно пропорциональная зависимость, братцы. Очередной парадокс.

- Где ты это взял? - произнесла наконец Лата, поднимаясь.

- Под попой.

- Не заставляй меня поверить в мистику. Я материалистка.

Я убрал причудливое образование в герметичный карман комбеза и ответил:

- Во-первых, быть в Зоне до конца материалистом нельзя. Это даже звучит нелепо. А во-вторых, никакой мистики здесь нет. Я тебе уже говорил: мне везет просто потому, что я лишен большинства слабостей. Это делает контакт с реальностью плотнее, и в некоторые моменты судьба дает фору.

- Ты сейчас кого убедить-то пытаешься? - улыбнувшись, спросила Лата. - Себя или меня?

Я поглядел снизу вверх на ее подсвеченный профиль и сдался.

- Скорее себя. Наверное, мне нужно каждый раз находить какое-то объяснение собственному спасению. Иначе завтра может не повезти.

- В следующий раз, когда будешь искать объяснение, попытайся обойтись без этого дурацкого утверждения насчет обремененности. Ненависть, любовь... Все мы обременены ими в той или иной степени. Кто-то любит или ненавидит других людей, а кому-то, как тебе, близка опасность. Грань жизни и смерти. Что-то ты любишь, что-то ненавидишь. Быть может, по отношению к этой грани ты и обременен.

Я не стал отвечать. В тот момент мне было не до философских умозаключений. После пережитого стресса хотелось сытно пожрать и крепко поспать. Но прежде чем осуществить эти простые желания, нужно было обследовать подземный бункер. Я не могу спокойно обедать и уж тем более укладываться на боковую, не зная соседей. Мало ли какие еще здесь могут гнездиться аномалии. А вдруг - мутант? Вдруг в соседней комнате забаррикадировался шальной зомбак? Казус может выйти неимоверный, как сказал бы в такой ситуации один мой хороший приятель. И я с ним вынужден согласиться.

Я встал и подобрал автомат. Стряхнул с перепачканного «калаша» налипшую слякоть, щелкнул предохранителем и попросил:

- Посвети по сторонам. Медленно.

Девушка повела фонариком слева направо, освещая небольшое кубическое помещение, в которое мы попали. Интересный коленкор...

Тумбочка с закопченной керосинкой и пожелтевшей газетой, по которой рассыпаны давно окаменевшие крошки съестных припасов, оклеенная блеклыми обоями стена с заржавевшей и наглухо забитой пыльными фестонами вентиляционной решеткой, продавленная тахта, разбросанные по полу DVD-боксы и упаковки из-под виниловых пластинок, старая радиола, стальной препараторский стол в углу и стеллаж со штабелями пластиковых коробов, на каждом из которых наклеен ярлык-метка.

Я подошел к опрокинутой канистре, которая заросла грязью, и встряхнул ее. Гулко булькнуло. Приоткрыл крышку и почуял знакомый аромат керосина.

- Что ж, по крайней мере без света не останемся.

- Шиковать не придется, - резонно осадила меня Лата. - Вентиляция забита.

- Пока запалим, а если будет сильно коптить - потушим. Нечего аккумуляторы фонаря зазря жечь.

- Как хочешь.

Я протер лампу рукавом, осторожно плеснул керосина в резервуар, подцепил пальцами фитиль и подтянул его. Пока плетеная веревка пропитывалась, я достал из аптечки штормовые спички и зажег одну. С пятого раза пламя занялось, да так полыхнуло, что мне пришлось быстро прикрыть его стеклянной колбой. Огонь успокоился, и дрожащий желтый свет разлился по всей комнате, наполняя ее каким-то жутковатым, тревожным уютом.

- За имитацию свечей сойдет, - фыркнула Лата. - А где теплая ванна с лепестками молоденьких тюльпанов?

- Тюльпаны в Голландии. А ванна... вон, - я мотнул головой в сторону лужи, - сядь, а «электра» тебе водичку согреет.

- Толстокожий мужлан, ни капли романтики.

- Достань сухпай, романтичная ты моя. Нужно поесть. Я осмотрю остальные помещения, а когда вернусь, чтобы на свежей накрахмаленной скатерти ждал плотный харч. Лобстеры под острым соусом и красное сухое вполне подойдут.

Лата ничего не ответила, но так блеснула глазами, что я аж отпрянул в показном ужасе. Все-таки деваха с характером, братцы, ничего не скажешь. У-ух! Такую объездить - и можно больше не беспокоиться насчет тихой обеспеченной старости. Если выживешь, конечно.

Я досуха обтер подошвы ботинок найденным под столом тряпьем и, приладив к цевью автомата фонарик, двинулся в предбанник. Молнии по луже больше не скакали, но наступать на влажные пятна было боязно. Мало ли... Я, тщательно выбирая сухой путь, добрался до лестницы и обогнул опасную лужу по кафельному пандусу. Тут была криво прибитая вешалка для верхней одежды и еще одна дверь. Ее деревянное полотно перекосило, а наличник вывернуло спиралью, словно толстую стружку. «Гравикаракатица», что ли? Или излом постарался? Нет, не похоже.

С брови сорвалась капелька пота. Кажется, здесь еще жарче. Да что ж за напасть? Этак нас заживо пропечет, охнуть не успеем.

Я, внимательно глядя через прицельную планку, осторожно двинул стволом «калаша» дверь. Она охотно распахнулась. Раздался хруст, и верхняя петля со скрипом отделилась от косяка вместе с несколькими длинными щепками. Все полотно накренилось и грохнулось на пол, подняв тучу пыли. Я отступил на шаг, чтобы держать под контролем весь проем.

Никого.

Воздух сухой и горячий.

- С кем воюешь? - крикнула Лата.

- Хавка откладывается, - отозвался я, заглядывая в душную комнату и залипая на пороге как вкопанный. - Бросай все и приступай к разбору решетки под потолком.

- Откуда так зверски печет? Ты что, батарею разворотил?

- Хуже: тут «жарка» обосновалась. Красивая такая, нажористая. Если в течение часа не прочистим вентиляцию - задохнемся к демонам.

Я услышал, как Лата устало вздохнула и загремела саперкой. Все-таки не до конца мне везет, если из всех подвалов Лиманска нам пришлось залезть именно в этот.

Вторая комната была больше той, в которой расположились мы. По всей видимости, она предназначалась для хранения записей и проведения каких-то локальных экспериментов. Половину помещения занимали составленные друг на друга полки с видеокассетами, дисками, книгами, журналами и древними ноутбуками. Вдоль стены стоял целый ряд офисных стульев, а в дальнем конце на кронштейне висел плоский телевизор с запыленным до фактурной серости экраном. У противоположной стены виднелось нагромождение радиоэлектронной аппаратуры, из которой мне были знакомы только несколько приборов: осциллограф, вполне современный планшетный комп и контрастирующие с ним ветхие системные блоки, украшенные красными инвентарными номерами. Вся бумага, картон и пластик здесь были высушены до хруста. Трудно сказать, сколько уже висела посреди лаборатории аномалия, но припекала она мощно.

Я на секунду представил, что случилось бы, задень я нечаянно снесенной дверью краешек колышущейся «жарки», и содрогнулся. Сгорели бы заживо в этом крематории за считанные минуты. Не хватало нам только пожара в закрытом помещении, который невозможно потушить, потому что через воду - которой, впрочем, в избытке - может шарахнуть током. Такого идиотского расклада нарочно не придумаешь, прямо скажем.

Стараясь не потревожить мерцающую оранжевыми сполохами «жарку», я быстренько свинтил из крайне опасного помещения и вернулся к Лате. Она уже отколупала решетку и копошилась под потолком. Я скинул бронежилет и принялся ей помогать.

Работая в паре, нам удалось выгрести накопившуюся в вентиляционном отверстии пыль за полчаса. Когда я почувствовал, что легкий сквознячок наконец лизнул мою щеку, пот уже градом лился за шиворот. Приличная тяга появилась уже спустя пару минут, и мы позволили себе расслабиться.

- Задохнуться не должны, - подвел я итог, делая несколько крупных глотков и передавая фляжку Лате. - Пора вернуться к приготовлению трапезы и сервировке стола. Ты скатерть накрахмалила?

- Нафигарила, - огрызнулась девушка. - Хочешь жрать - вскрывай консервы.

- Тоже можно, - согласился я. - Хотя вариант со скатертью и лобстерами меня больше прельщал.

Духота постепенно спала, и мы плотно пообедали продуктами из сухпая. Вяленая говядина с разогретой на керосинке перловкой, ломоть пересоленного сыра и плитка шоколада гранитной твердости показались мне в тот момент королевской едой. А стопарь ханки сомнительного качества и вовсе божественным нектаром оросил пищевод и скатился приятной горячей волной в желудок. Хорошо-о...

- Обжираться перед сном - чрезвычайно вредно для фигуры, - промямлила Лата, раскладывая на полу картонки из-под винилов и бросая в изголовье сымпровизированной лежанки броник. - Я же перестану тебя привлекать как женщина, если меня разнесет, а это серьезный удар по самолюбию.

- Без обид, но сейчас мне глубоко плевать на твои терзания по поводу лишнего веса, - вытягиваясь на спине и зевая до хруста в челюсти, ответил я. - Денек выдался трудный, а я еще толком не вздремнул.

- Что ж, в этом ты, бесспорно, прав. ПДА у полковника продвинутый, поставлю-ка я его возле входа и включу датчик объема: так нам не придется дежурить. Если что - сигнализация запищит. Но после того, как кончится выброс, придется...

Веки сомкнулись.

Щебетание Латы оборвалось на полуслове.

Вопреки ожиданию сон не окутал мой разум баюкающей, мягкой пеленой. Он обрушился слепым и глухим чудовищем, раздробил рассудок на мириады частиц, снес вместе с собой в пугающую бездну. Падение продолжалось долго, очень долго. Но скорость постепенно уменьшалась, это было понятно по стихающему свисту ветра и исчезающему тошнотворному ускорению. Свободный полет замедлялся до тех пор, пока я не остановился где-то между багровым пылающим небом и еле видимым дном пропасти, по которому бежал ртутного цвета ручей. Я застыл.

Где-то между прошлой жизнью и нынешней бытностью в Зоне. В промежутке, о котором я ничего не помнил.