"Лазарь Кармен. Разменяли" - читать интересную книгу автора

Ежевечерне с балкона дворца Кшесинской он бросал в толпу огненные
лозунги, и эти лозунги подхватывались и разносились, как высшее откровение,
заставляя низы глубоко задумываться.
Иван Гусятник никогда не интересовался политикой. За год революции
прошла вереница политических деятелей, сменилось несколько министерств, но
он с трудом назвал бы имена двух-трех революционных деятелей. С появлением
же Ленина он насторожился, будто сразу учуял смертельного врага.
По закрытии магазина вечером, надвинув низко картуз, долго шатался он
по Невскому, втираясь в горячие толпы на Аничковом мосту и у Казанского
собора.
Чей-то комариный голос развивал коммунистические идеи, и он дергался,
бледнел, пожимал плечами, и, когда на оратора наседали противники, он
присоединял свой голос.
- Грабь награбленное! Это что же такое? Ежели я честным трудом нажил,
так, стало быть, у меня отнимать надо? Морррда!
- Но-но, полегче, купец, - осаживал его великан солдат-гренадер. - В
морду и мы умеем. А говорит тот правильно. И помещики и купцы - все вы,
туда-сюда вашу... грабили, а у вас отобрать все надо.
- Господи, - шептал Гусятник, беспомощно озираясь.

VI

Правду чуяло сердце Гусятника. Не к добру появился этот Ленин.
Когда товарищ - гостинодворский купец подсунул ему газету с обведенной
синим карандашом гранкой, сердце у него куда-то провалилось, и он опустился
на стул, как подрезанный. Или глаза ему изменяют? Нет, ясно сказано, он,
Иван Гусятник, обложен Советской властью в миллион.
- Мил-ли-о-он. Да где я возьму его, когда у меня всего пятьдесят тысяч
наберется? Вот крест...
Но рука, поднявшаяся к груди для крестного знамени, вдруг как бы
закостенела и повисла в воздухе, и он услышал близко чей-то грозный голос:
- Лжешь! Подлый мародер! Поковырять у тебя в кубышке - не один миллион
наковыряешь. Отольются тебе слезы матерей и сирот! Будь проклят!

VII

Двадцатый день сидит в тюрьме Иван Гусятник. Он упорствует, будет
сидеть год-два, но не расстанется с деньгами.
- Купец, а купец, - говорит ему молодой красноармеец, приставленный к
заключенным, - когда мошну повытрясешь, народу вернешь награбленное?
- Как перед богом!
- Ой, разменяют.
- А это что?
- Тебе, купцу, лучше знать, небось не один раз менял деньги. Ха-ха-ха.

VIII

Вместе с Гусятником сидел круглый, как волдырь, кулак-трактирщик с
Лиговки, обложенный в шестьдесят тысяч. Тоже пел Лазаря, упорствовал и думал
отвертеться отсидкой.