"Роберт Кармер. Я - сыр" - читать интересную книгу автора

наступления темноты. Я мельком взглянул на Ховард-Джонсонс. Я не голодный,
но знаю, что телу нужна энергия, для всего моего путешествия в Ротербург.
Мать всегда говорит, что я не ем достаточно, и всегда пытается впихнуть в
меня побольше или приносит домой самые новые витамины в виде сладостей или
жевательной резинки. Моя бедная мама.
Я качу свой байк по дороге на Ховард-Джонсонс. Когда я еще был
маленьким, то назвал его "Опельсиновым Джонсоном". Мы проезжали его на
машине - мать, отец и я. Я был между ними на переднем сидении, и когда я
сказал "Опельсиновый Джонсон", они засмеялись, и я почувствовал себя в
безопасности в окружении их любви. Иногда и по сей день я могу где-нибудь
ночью прошептать: "Опельсиновый Джонсон", и снова мне становится лучше, и я
защищен от всех бед.
Мне обязательно надо отдохнуть. Я знаю, что в Ховард-Джонсонсе есть
комнота отдыха, но, по меньшей мере, у меня две проблемы. Прежде всего - это
что мне делать с байком? Он без замка, и я не могу оставить его без
присмотра, и я застряну тут, если что-нибудь с ним случится. Другая проблема
в том, что ванные комноты обычно не имеют окон. Это создает множество
сложностей, потому что я не могу находиться один в закрытых помещениях без
окон. Мне надо будет сидеть в ванне с закрытой дверью и не иметь возможности
наблюдать за байком. Вторая проблема решается, если я беру комноту,
выходящую окнами на площадь, быстро моюсь и наблюдаю за байком через окно.
И вот я на центральной площади Ховард-Джонсонса, я очень хочу отдохнуть
и спешу через улицу.

------------------------------

Я стою в телефонной будке, в трубке все гудит и гудит. Я знаю - это
дальний выстрел, и, скорее всего, Эмми Херц осталась в школе, но гудки
следуют один за другим, и я потерял счет их количеству.
Мой желудок тянет и напрягает. Гамбургер, что я съел в Ховард-Джонсонсе
переворачивается камнем в животе. Можно было бы заказать что-нибудь полегче,
например, суп или жаркое с рыбой. И мне бы врача. Мои руки липнут от пота к
поручням будки, а пальцы как чужие. В отличии от меня они привыкли к изгибам
велосипедного руля. Головная боль наступает железными прутьями под костью
лба. Я разбит, но Эмми Херц может все вылечить.
В трубке по прежнему гудки, без конца.
Грузовики несутся на север по Роут 99 и их моторы ревут и стонут в
непрерывном гуле.
- Извините. Ваш абонент не отвечает. - коротко отрезает мужской голос
оператора в линии.
- Вы можете попытаться еще раз? - спрашиваю я, хотя знаю, что зря. Еще
как-то нахожу утешение в том, что телефон звонит у Эмми дома, отзываясь эхом
в стенах комнот, где Эмми ест и спит, читает книги и смотрит телевизор.
Но на зло всему, оператор холодно произносит:
- Извините, сир, ваш абонент не отвечает.
- Спасибо, - отвечаю я. - спасибо за попытку.
Монеты выпадают в желобок под номеронабирателем, и я выгребаю их
окаченевшими пальцами. Толкаю дверь будки. Она не поддается. Пинаю ее изо
всех сил ногой. Она со скрежетом смещается, я открываю ее и иду прочь.
Солнце скрывается под низкими облаками, которые давят и становятся все ниже,