"Роберт Кармер. Я - сыр" - читать интересную книгу автора

Ротербурге, штат Вермонт, и еще сильнее давлю на педали.
Десять утра. Октябрь - не тот, что у Томаса Вольфа, когда горят листья,
и летают привидения - гнилой, мрачный, холодный и сырой октябрь, когда
солнце редко показывается из-за облаков и к тому же не греет. И мало, кто
читал Томаса Вольфа, быть может за исключением моего отца и меня. Я делал в
школе доклад по его книге "Паутина и камень", и мр.Паркер, что ведет у нас
Английскую Литературу, посмотрел на меня с подозрением и поставил мне В-
вместо обычного А. Но мр.Паркер, школа, и все это уже где-то позади, а я жму
на педали. Мои ноги делают всю работу на этом старом драндулете. Они полны
сил чувствуют себя неплохо. Я проезжаю мимо дома с белой оградой и обливаю
грязью маленького ребенка, что стоит на тротуаре. Он отскакивает, затем
смотрит на меня отреченно и испуганно. Я переживаю за него.
Смотрю через плечо, но за этим ничего не следует.
Дома я никому не сказал "до свидания". Я просто ушел. Без шума. Я не
пошел в школу и никому не позвонил. Я вспомнил об Эмми, но и ей я ничего не
сказал по телефону. Я проснулся утром и посмотрел на морозную кромку,
окаймляющую оконное стекло. Я подумал об отце и о его кабинете внизу -
вздохнул и встал. Я знал, что ухожу, но все тянул. Я не вышел и через два
часа. Я действительно трусил, и многое пугало меня - при том сильно. Это
было похоже на клаустрофобию и, вместе с тем, на боязнь открытого
пространства. Меня охватила паника. Я был словно на краю пропасти. Мое тело
покрылось холодным потом, а сердце сильно заколотилось, и страшное ощущение
удушья овладело мною, и я не знал, что произойдет, если дверь вдруг
откроется. Я остался дома, и долго ждал. Но потом я спланировал себе центр
поля - я ненавидел бейсбол, в школе навязывали только этот вид спорта - во
всяком случае я учился этому со всеми своими однокашниками. Меня словно
сметало прочь с поверхности планеты, в космос. Я боролся со всеми соблазнами
и с собой на земле, и вместе с тем я цеплялся за нее. И тогда эти собаки...
Я сидел дома, думая обо всех собаках, нападающих на меня по пути в
Ротербург-Вермонт, и говорил себе: "Это же сумошествие! Я никуда не еду!" Но
в то же время я знал, что уйду - уйду понимая, что камень - это всего лишь
кусочек земли, если его выронить из рук.
Я вошел в кабинет и достал подарок для отца, потом завернул его в
аллюминиевую фольгу, в газету и еще, вдобавок, обмотал все это липкой
лентой. Затем я спустился в подвал и взял брюки, ботинки и куртку, и не
менее получаса искал шапку. Но все-таки я ее нашел - она была нужна мне,
старая, но добротная шапка моего отца. По дороге в Вермонт она, натянутая на
уши, решит все проблемы, если будет холодно.
Я сосчитал все свои сбережения. Денег было немного. Тридцать пять
долларов и девяносто три цента. Этого было бы достаточно, чтобы добраться до
Вермонта первым классом в Грейхаундском автобусе, идущем в Монтрейл, но я
знал, что еду на велосипеде в Ротербург-Вермонт. Я не хотел ограничиваться
автобусом. Мне была нужна открытая дорога. Я желал плыть по ветру. Мой байк
ждал меня в гараже, как я и хотел ехать - на велосипеде, своими силами. К
отцу.
Прежде, чем выйти я посмотрел на себя в высокое зеркало, от пола до
потолка, в то, что перед закрытой дверью в спальню родителей наверху -
сумосбродная шапка и старая изношенная куртка. Безусловно, я выглядел
нелепо. Эмми как-то сказала: "Ад - понятие филосовское."
Я долго думал об Эмми. Позвонить ей было почти невозможно. Она была в