"Евгений Карнович. Мальтийские рыцари в России (Историческая повесть из времен императора Павла I)" - читать интересную книгу автора

придавали особый оттенок разговору модных дам прошлого столетия,
кокетничавших с мужчинами. Литта хотя и был человек умный и тонкий, но вел
себя слишком сдержанно, не пускаясь в любезности. Молодой моряк
рассказывал графине о далеких странствиях, и она любила подолгу слушать
эти рассказы, и ни один самый чуткий и зоркий наблюдатель не уловил бы в
их беседе намека на их сердечное, взаимное друг к другу влечение.
Скавронская, освоившись мало-помалу с обычным посетителем, не стеснялась
уже его присутствием в своей привычке - лежать на канапе, прикрывшись
собольею шубкою. Часто, залюбовавшись ею, молча сидел около нее
моряк-рыцарь, не спуская с нее глаз, а она ласково, без кокетства
посматривала на него. Такая близость знакомства между Скавронской и Литтой
согласовалась вполне с нравами тогдашнего высшего итальянского общества,
среди которого каждая дама необходимо должна была иметь ухаживавшего за
ней мужчину: так называвшегося "cicisbeo" или "cavaliere servente".
День за днем откладывал командир корвета свой уход из Неаполя,
посылая на Мальту донесения, которые по их запутанности и неопределенности
ставили тамошние власти в тупик относительно причин промедления корвета
"Pellegrino" на неаполитанском рейде. Крепко не хотелось Литте отплыть
оттуда. Наконец он увидел, что оставаться там более не было никакой
возможности. Поэтому, отдав экипажу приказание приготовиться назавтра в
плавание, он отправился провести последний вечер к обворожившей его
красавице. Литта застал ее покоившеюся, по обыкновению, на канапе.
- Я пришел проститься с вами, синьора, - сказал он опечаленным
голосом. - Завтра рано утром мой корвет уходит в море...
- Куда же вы направляетесь? - встрепенувшись, спросила Скавронская.
- К берегу Африки, я и то уже слишком долго зажился в Неаполе... Мне
давно следовало бы уйти отсюда, - грустно проговорил моряк.
- И напрасно не сделали этого, если вам было нужно. Вы проскучали
здесь, а между тем вами будут недовольны на Мальте, - наставительно
сказала Скавронская, стараясь придать своему голосу выражение равнодушия.
Литта тяжело вздохнул.
- Отчего вы так вздыхаете? - скорее с добродушной насмешкой, нежели с
участием, спросила молодая женщина. - Если вам было так хорошо здесь, то
вы можете опять прийти сюда и даже поселиться здесь навсегда.
Литта не отвечал ничего и задумчиво смотрел на свою собеседницу.
- Скажите мне, отчего вы не женитесь?.. - торопливо спросила она
Литту.
- Как рыцарь Мальтийского ордена, я дал обет безбрачия, - не без
некоторой торжественности проговорил Литта.
- Значит, вы - монах?.. - весело рассмеявшись, перебила Скавронская.
- Почти что монах... - прошептал Литта.
- Отчего же вам вздумалось так стеснять свою жизнь, но и ваши
сердечные чувства? Разве вы не можете полюбить какую-нибудь девушку и
пожелать, чтобы она была вашей женой? В силах ли вы поручиться, что с вами
никогда не случится этого?..
- Прежде чем я дал мой рыцарский обет, - заговорил Литта, - я долго
думал и размышлял и решился вступить в орден только после того, когда
убедился, что женщины...
- Что женщины?.. - с живостью возразила Скавронская, приподнимаясь на
локоть, и при этом движении шубка, скользнув с ее плеча, упала на ковер.