"Евгений Карнович. Мальтийские рыцари в России (Историческая повесть из времен императора Павла I)" - читать интересную книгу автора

ребенку, закармливали его чрез меру чем ни попало.
- Уморит он нашего голубчика! - заголосили сердобольные мамы и няни.
- И покушать-то не даст ему вволю, и "учебою" затомит его, сердешного, до
смерти.
Новый воспитатель не обращал на эти сетования никакого внимания и с
первого же раза, что называется, подтянул своего питомца. Теперь
избалованный мальчик услышал строгий, решительный голос своего наставника.
Панин не стеснялся с ним нисколько, ворчал, журил его и даже прикрикивал
на него и отдавал ему приказания с тою резкостью, какая впоследствии
слышалась в повелениях самого императора Павла. Тяготясь надзором Панина,
великий князь тужил о той свободе и о том приволье, какими он пользовался
прежде под охраною женщин, и со слезами на глазах вспоминал своих прежних
снисходительных приставниц.
Вскоре, однако, он нашел снисходительность, доходившую до неуместной
слабости, в помощнике Панина, молодом и хорошо образованном офицере,
Семене Андреевиче Порошине. В системе воспитания великого князя произошли
теперь многие изменения. Так, прежние фантастические застращивания
заменились совершенно иными, для осуществления которых воспитатели
употребляли не совсем благовидные средства - подлоги и обман. Удерживая
Павла от дурных наклонностей и поступков, они говорили ему, что вся Европа
наблюдает за ним, что во всех государствах знают о каждом его поступке,
недостойном его высокого сана, так как об этом немедленно будет напечатано
в иностранных газетах. Чтобы уверить его в этом, по временам печаталось
нарочно несколько экземпляров заграничных ведомостей, в которых были
помещены в виде сообщений из Петербурга сведения об образе жизни
наследника, его занятиях науками, играх и шалостях. Эти подложные газеты
давались ему для прочтения, и ребенок, обманываемый таким хитрым способом,
к удовольствию своих приставников из чувства самолюбия старался вести
себя, как следует благовоспитанному мальчику, на которого смотрит вся
Европа. Выдумка эта имела, однако, и дурное последствие: когда со временем
проделка открылась, то в уме Павла вкоренилась мысль о том, до какой
степени даже самые честные, по-видимому, люди, окружающие высоких особ,
бывают способны на хитрости и обманы, и, разумеется, такое убеждение могло
влиять на развитие той подозрительности, какой отличался Павел и которая
была так тяжела и для него самого и для его окружающих.
Умственное образование великого князя под надзором Панина шло
успешно. Лучшие наставники, как русские, так и иностранные, приглашены
были преподавать наследнику науки по обширной и разнообразной программе.
Собственно, для него была составлена богатая библиотека, наполненная
преимущественно роскошными иллюстрированными изданиями. В учебной его
комнате находились: физический кабинет, а также коллекция монет и
минералов. Не было забыто и развлечение физическим трудом, в его комнате
был поставлен токарный станок со всеми принадлежностями этого ремесла.
Верховая езда, фехтование и танцы были предметами тщательного обучения.
Короче сказать, он имел все средства для того, чтобы получить превосходное
по тогдашнему времени научное образование, и должно сказать, что заботы
Екатерины по этой части не прошли бесследно. Павел Петрович отличался
способностями и любознательностью, он превосходно говорил по-французски,
легко объяснялся по-немецки, хорошо знал славянский язык, а латинский до
такой степени, что читал в подлиннике Горация и мог вести на этом языке