"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автораизвестных промышленных и коммерческих предприятий - под видом невинных
рекламных материалов. Местная же пресса, подвергаемая цензуре, вынужденная подчиняться запрету затрагивать многие вопросы, - которые, по мнению властей, необходимо замалчивать, - предоставляла все больше и больше места уголовной хронике, освещая ее со всевозрастающим мастерством, следуя примеру давних приложений к "Ле пти журналь" и нью-йоркским таблоидам, эксплуатируя сенсационность "мокрых дел" и прочих сногсшибательных происшествий. И, таким образом, "Преступление на улице Эрмосилья" или "Процесс сестер-отцеубийц" в течение многих недель занимали целые полосы, под шапками на шесть колонок. В наводящей ужас, изобилующей описаниями различных аномалии лавине - с великолепным использованием эпитетов, хитроумных толкований скабрезностей, каверзных метафор там, где речь шла о сексе, номенклатур скелетов, терминов юридической антропометрии, языка моргов и анатомических театров, -следовали репортажи о "Заживо погребенном из Байарты", о "Ребенке, рожденном с головой грызуна тепескуинтле", о "Селении троглодитов в разгар XX века", о "Враче без чести и совести", о "Шести девочках-близнецах из Пуэрто Негро", о "Человеке, убившем свою матушку ни за что ни про что", "Нельзя терпеть садизм в портовых тавернах", "Кровавая перестрелка в день рождения", "Старика сожрали термиты", "Раскрыт притон содомского греха", "Резко возросла продажа девушек в дома терпимости", "Четвертованная из Куатро Каминос", - и все это перемешано со всегда возбуждающей читательский интерес информацией исторического или просто обывательского характера - "Ожерелье королевы", "Смерть Наполеона IV от рук зулусов", "Атлантида - утонувший в бездне континент", либо история любви Абеляра и Элоизы, в изложении которой прибегали к необходимым эвфемизмам, когда речь шла о действиях каноника упускали случая! -с Шефом сыскной полиции... 226 Поток хроники убийств, любовных драм и всяких прочих неслыханных казусов не прекращался до наступления Рождества, и самое Рождество, по правде говоря, было из ряда вон выходящим, даже перекрестили его в Christmas (Рождество (англ.)). Прекрасную традицию домашних рождественских представлений тотчас же забыли, не устраивали "вифлеемы" из склеенных тряпок, с яслями, с богоматерью, святым Иосифом, ослом и быком и кортежем пастырей - чем богаче жилище, тем больше выставлялось человеческих фигур, пришедших поклониться Младенцу, толстощекому, как херувим, возлежавшему на ложе из благоухавших свежих листьев гуайябо. Семьи не позаботились подновить - подкрасить и подлакировать - прошлогодних святых, подклеить сломанные фигурки, подвесить ангела Благовещения на позолоченном шнурке под серебряной звездой, прибитой к потолку. Странный был тот год: сельва в наступлении - подобная тому лесу, что наступал на Дунсинан, - продвинулась к Столице. В атлантические порты Прибыли тысячи елок из Канады и Соединенных Штатов, принесшие чужие запахи и "в эту Столицу, чтобы в богатых кварталах возвыситься в праздничном убранстве - стеклянные шары, золотистые гирлянды, искусственные побеги виноградной лозы, закрученные штопором свечки, бумажные колокола, ватный снег. Появились какие-то удивительные косули с ветвистыми рогами, никогда не |
|
|