"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу авторавремя как здесь, сейчас, ежеминутно, сельва идет войной на сельву; воедино
сливаются поймы рек, а реки за ночь меняют русла; здесь, где десятки городов, однажды возведенных, восставших из грязи и одевшихся в мрамор, поднявшихся от свинарников к дворцам и взамен гитары местного певца озвученных голосом Энрико Карузо, мгновенно обращаются в руины, никому не нужные и заброшенные, едва какая-то селитра перестает интересовать мир, едва экскременты каких-то морских птичек -из тех, что молочными брызгами кропят прибрежные скалы, - перестают котироваться на Больших биржах с их грифельными досками, шумом и толчеей, да, перестают котироваться, ибо им на смену приходит какой-нибудь эрзац, рождающийся в пробирке немецких химиков... По мере того как грудь мою распирало воздухом родной страны, я все больше становился Президентом... Да, я был Истинным Президентом, когда стоял в тамбуре вагона - монументальная поза, каменное лицо; стек в руке, повелительные жесты - и смотрел на приближавшуюся столицу, возвещавшую о себе банальной картиной пригородов: мыловарня, лесопилка, электростанция; направо - громада полуразрушенного' дворца с кариатидами и атлантами, обшарпанный мозаичный минарет; налево - огромные рекламные щиты: "Эмульсия Скотта" и "Лосьон Помпейя", "Мазь Слоана" от всех болезней и "Эликсир из целебных трав Лидии Пинкхэм" -непревзойденное средство от климактерических недомоганий - рядом с ее портретом: дама в гофрированном воротнике с камеей. Но над всем - над всем и вся - мука марки "Aunt Jemima", - "Тетушка Джемима" - стоит поглядеть на этикетку! - пользовалась особой славой в поселках бедноты, городских бараках и сельских хибарках: на коробке красовалась дородная негритянка, повязанная платочком в клетку - по моде местных женщин с побережья. старуху, которая вечно копошилась где-то на задворках полковничьего дома и никогда не показывалась на званых обедах 58 и приемах, лишь изредка выглядывая на улицу, когда надо было торопиться к вечерней мессе или крикливо торговаться о цене эстрагона или салата с зеленщиками, которые на заре, до того как омоется светом Вулкан-Покровитель, спускались с ближайших гор, понукая осликов, сгибавшихся под тяжестью переметных сум... Рельсы сходились перед нами и расходились, бежали навстречу огни светофоров, и вот в два часа пополуночи мы подъехали к пустынному вокзалу Великой Западной дороги - сплошной металл и матовое стекло (почти все битое),- построенному недавно французом Бальтаром. Военный атташе Соединенных Штатов встречал нас на платформе вместе с членами Кабинета. И вереница автомобилей направилась в город, тихий, словно вымерший из-за комендантского часа, введенного сначала с восьми вечера, потом с шести, а начиная с этого дня - с половины пятого. На высоких тротуарах спали с наглухо закрытыми ставнями и дверями серые, бурые, желтые дома, выпятив ржавые водосточные трубы. Конная статуя Основателя Государства возвышалась на Городской площади в мрачном одиночестве, хотя у ее подножия водили хоровод герои, отлитые из бронзы. Большой Театр со своими высокими классическими колоннами, возле которого не было ни души, казался диковинным мемориалом. Правительственный дворец сиял огнями в ожидании Чрезвычайного Совета заседание которого должно было продлиться до завтрака. А в десять утра толпы народа, призванные сюда патетическим воззванием, опубликованным в специальном выпуске утренних газет, уже топтались перед зданием из вулканического тесонтля с мозаикой, которое было возведено в эпоху |
|
|