"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

его оттуда вернуть уже не мог. Людское шествие, начавшееся засветло и
окончившееся к девяти вечера (три часа выкриков, не направленных против
Правительства), должно было показать наше уважение ко всем и всяческим
свободам, нашу терпимость ко всем и всяческим идеям и т. д. и т. п. Доктор
Луис Леонсио Мартинес, помимо всего прочего, прекрасно сочетал свое
пристрастие к свободомыслию с влечением к теософии, страсть к которой ему
внушили "Упанишады" и "Бхагавадгита", оккультистки Анни Безант и мадам
Блаватская, а также астроном Камиль Фламмарион, и потому весьма
интересовался связью с потусторонним миром, которая устанавливалась в тесном
кругу на спиритических сеансах с помощью вращающихся столиков и медиумов,
где постукивания и подскоки блюдечек извещали о явлении Сведенборга, графа
Сен-Жермена или еще живой, но такой недоступной красавицы Эусапии
Паладино...
А теперь этот мечтатель, этот бледный утопист вдруг объявился в Нуэва
Кордобе, подстрекая к бунту рабочих на оловянных и медных рудниках с помощью
полудюжины студенческих вожаков. Конечно, ему приходилось нелегко, если еще
принять во внимание, что он был сугубо кабинетным ученым, которого обожало
некоторое число единомышленников, но как политика почти никто не знал в
стране. Вновь обретя душевное равновесие после вовремя принятой рюмки рома и
проанализировав обстановку как тактик и стратег, Президент сообразил, что,
по сути дела, беспорядки в тылу Генерала Атаульфо, их общего врага, принесут
ему, Президенту, одну только пользу, заставив мятежника ограничиться двумя
Северо-восточными провинциями. А если в Нуэва Кордобе положение обострится,
можно будет в конце концов обратиться за помощью к Соединенным Штатам,
поскольку Белый дом готов - сейчас как никогда - покончить со всеми
анархиствующими и социалиствующими движениями в этой низкой Америке, такой
взбалмошной, такой южной. И Глава Нации уже собрался обсудить дела с
Полковником Хофманом, когда вторая листовка, написанная в
ядовито-сатирическом тоне, снова распалила - пуще прежнего -его поутихшую
ярость. Это было забавное переложение его
63 собственных упражнений в велеречивости на уличный язык едкой
пародии, где сам он фигурировал как "Тиберий из оперетки", "Сатрап Жарких
Земель", "Молох .Государственной казны", "Толстосум Монте-Кристо", который
во время своих вояжей по Европе швыряет на ветер миллионы. Его приход к
власти определялся как "18 брюмера Моииподио". Его Кабинет министров
именовался "Goldenrush" (Золотая лихорадка (англ.). ), "Двором Чудес" и
"Советом дружков-приятелей". Авторы не пощадили никого: Полковник Хофман был
"пруссаком с черной бабкой на задворках". Генерал Атаульфо Гальван -
"Забулдыгой-пустобрехом", "Варваром при кобуре и сабле", а многочисленные
агенты и начальники службы безопасности ассоциировались - в трагическом или
гротесковом плане - со служителями инквизиции или персонажами театра-буфф.
Самым же скверным было то, что его дочь Офелия объявлялась "Дочерью царя
Мидаса", и тут же приводились факты вроде того, что у местных нищих женщин
нет ни одного родильного дома, а прелестная креолка, коллекционерша
старинных камей, дивных музыкальных шкатулок и скаковых лошадей, раздает
тысячи песо (по курсу 2,27 за доллар) таким учреждениям и организациям, как
"Миссионерские службы в Китае", "Лига любителей готического искусства" и
фонд "Капля Молока", председательницей коего была одна европейская
герцогиня... Здесь шутки уже переходили всякие границы, а Главе Нации было
не до шуток. Мало того, Полковник Хофман явился к нему с сообщением, что