"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

вызволять из камня людей", -ответил Мигель. Однако, узнав, что ;у Марка был
лев (он недавно видел одного льва в цирке, дававшем представления в соседних
селениях), что у Луки имелся бычок (бык есть бык, везде и всюду), а у
Иоанна - орел (здесь не водятся орлы, но все знают, что такое орел), Мигель
взял заказ и стал высекать символических животных, приписываемых Обитателям
Апокалипсиса, отложив напоследок Матфея, ибо лик юноши, сопровождавшего
этого святого, он никак не мог себе представить. Но Мигель работал, работал,
впервые в жизни сотворяя из камня человечьи лики с нимбами, -уже не буравом,
а резцами, привезенными из столицы, острыми, как ножи... , Этим-то делом он
и занимался, когда узнал о подлой капитуляции. Тут же бросил прочь
инструменты и выскочил на улицу. Мечтатель" творец диковинных
88 животных и людей, сумасброд и чудак вдруг стал держать речи на всех
перекрестках, расправил могучие плечи и стал трибуном, стал вожаком, стал
народным вождем. Авторитет его был столь велик, что ему внимали и
повиновались. Он велел убрать белые флаги, -и белые флаги были спущены, и
увидел Мигель Монумент, что это хорошо - спустить белые, флаги - и хорошо
снова вступить в бой. С; динамитными шашками в руках, с тлеющим фитилем за
спиной, он призвал сопротивляться ,и бороться до тех , пор,. пока Хлеб
Насущный не станет Хлебом - Сущим, сегодня, заработанным и сегодня же
съеденным, а -не принадлежащим лавкам компаний янки, национальных или
"смешанных" компаний, которые распоряжаются рудниками, платят бонами и за
боны дают товары. Вмиг он организовал из тех, кто его слушал, роту
подрывников и роту саперов. :И вдохновленные речами, которые звучали
правдой, хотя были неблагозвучны .грубы (красноречие души, зовущее и
увлекающее,: более убеждает, чем любая высокопарная речь), студенты,
интеллигенты и те, что с отбойными молотками, и: те, что с кувшинами для
оливкового масла, и те, что в альпаргатах, и те, что в уарачах,- все, кто
уже не верил в мозгляка Луиса Леонсио Мартинеса, который наводнял страну
прокламациями, взывая к народу, едва его; знавшему, заявляя, что
рассчитывает на помощь провинций, еще вовсе и не собиравшихся помогать, -
все подтвердили свою решимость сражаться до конца...
Но хотя к сражению готовились и взрослые мужчины, и молодые девушки, и
отважные: подростки, а старухи щипали корпию для перевязки раненых и старики
перековывали в кузницах ломы на копья, люди находились в совершенно открытом
городе, городе без старинных крепостных стен, как в других местах; без
зданий, которые можно превратить в бастионы; в городе, где глинобитные
домишки выбегали из улиц прямо на песчаные пустоши. И, несмотря на устланные
динамитом дороги, где в грохоте взрывов взлетали кверху изувеченные тела,
вскидывая руки и ноги; несмотря ;на кровопролитные драки за каждый патио, за
каждую крышу, - не говоря уже о том, что защитники отбивались от врага
старыми винчестерами, охотничьими ружьями, допотопными мушкетами, кольтами,
дробовиками и тремя или четырьмя пулеметами "максим",
89 которые из-за нехватки воды приходилось охлаждать мочой,
правительственные войска заняли площадь, окружив Собор, где укрылась сотня
отчаянных смельчаков; которые отстреливались последними патронами через
окна, оконца и решетки. Наибольшую опасность представляли собой стрелки на
колокольне - они брали на мушку каждого, кто пытался сунуть нос на Главную
Площадь. Шли часы, а в общем все оставалось по-старому - там урвали клочок,
тут отхватили кусок, но самое главное, никак не удавалось занять уже
оставленное здание Муниципалитета, фасад и галерея которого простреливались