"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

эшафот. А мосье Тьер, прогулявшись после расправы по Парижу, заявил как ни в
чем не бывало: "На улицах горы трупов, но это ужасное зрелище должно
послужить неплохим уроком". Газеты той поры - версальские прежде всего -
призывали буржуазию к крестовому походу, с кровопусканием и резней. Возьмем
более близкое время... Что вы мне скажете о жертвах забастовки в Фурми? И
еще более близкое! Очень ли был любезен великий Клемансо с забастовщиками в
Дравеле или Вильнёв-Сен-Жорж?" А?..
Не выдержав лобовой атаки, Академик обернулся лицом к Главе Нации:
"Tout cela est vrai. Tristement vrai. Mais il y a un nuance, Messieurs..."
(Все это правда. Печальная правда. Но есть один нюанс, господа... (фр) И
затем, после долгой торжественной паузы, он напомнил, смачно и звучно
произнося каждое имя, что Франция подарила миру Монтеня, Декарта, Людовика
XIV, Мольера, Руcсо, Пастера. Президент хотел было ответить, что, несмотря
на свою более короткую историю, его Континент тоже успел породить борцов за
свободу и святых, героев и мучеников, мыслителей и даже поэтов, которые
модифицировали - правда, не лучшим образом - литературный язык Испании, но
подумал, что названные имена все равно останутся пустым звуком для той
культуры, которая о них не ведает. Тем временем Пе-ральта все более и более
припирал Академика к стенке: именно потому, что здесь звучит александрийский
стих Расина и всем хорошо известно "Рассуждение о методе", некоторые
варварства никак нельзя оправдать. Неприлично, например, что мосье Тьер,
первый президент Третьей Республики, известный знаток и описатель эпохи
Революции, Консульства и Империи,
108 прославился также и зверской расправой с Коммуной, расстрелами на
кладбище Пер-Лашез, ссылками в Новую Каледонию, и поэтому гораздо менее
неприлично то, что какой-то Вальтер Хофман, внук самбы и гамбургского
иммигранта, липовый пруссак и бивуачный тенор, осуществил - ибо это именно
он виновник всего происшедшего- карательную операцию в Нуэва Кордобе... "La
culture oblige, autant que la noblesse, Monsieur l'Academicien". (Культура
так же обязывает, как и положение, мосье академик (фр)
Видя, что брови его знаменитого друга печально ползут к переносице,
Президент устало шевельнул рукой, призывая своего секретаря уняться, а сам,
впав в чёрную меланхолию, съежился в вольтеровском кресле. Взгляд его
блуждал по вещам - портретам, старинным книгам, гравюре Гранвиля, - не видя
их. Академик, напротив, вскочил вдруг с места и, будто не видя Перальты,
задел его плечом. "Pardon (Извините (фр) - наступил ему на ногу.- Je ne vous
ai pas fait mal (Я вам не сделал больно? (фр)- и стал ходить по кабинету с
чрезвычайно озабоченным видом: - On peut essayer! Peut-etre..." (Можно
попробовать! Может быть... (фр). Затем позвонил по телефону Главному
редактору газеты "Матэн". Фото мосье Гарсена - ах, этот проклятый француз из
Нуэва Кордобы! -доставлены сюда студентами, которые бежали оттуда и сейчас
бродят по Парижу, занимаясь болтовней и агитацией в кафе Латинского
квартала; все они ученики доктора Луиcа Леонсио Мартинеса. Газета не хочет
идти на попятную и снять уже анонсированные статьи. Говорят, что газету
недавно купил человек, владеющий, как всем известно, огромным состоянием.
Можно было бы вырвать лишь одну уступку: попросить не помещать
подготовленное для завтрашнего выпуска фото, на котором Глава Нации
изображен рядом с трупом, прислоненным к стойке в винном погребе как раз под
календарем Фосфатины Фальер, где можно ясно различить дату убийства. "Да,
тут мы дали маху", -грустно прошептал бедняга Президент. Эх, если бы