"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу авторане выражали открыто своего недовольства, недавней отменой каски с острием,
этой важной принадлежности парадной формы офицеров Национальной Армии. Подобным читателям, особо нуждающимся в дегерманизации, и предназначались в первую очередь статьи об ограблениях прекрасных замков, краже часов - о часах, кстати, уже начали писать в 1870 году, - о переплавке шестисотлетних колоколов, о базиликах, превращенных в сортиры, о надругательствах над святынями и о состязаниях в стрельбе по холстам Мемлинга или Рембрандта, затевавшихся пьяными капитанами... Смотрел Глава Нации по утрам на подоблачные выси Колонии Ольмедо - черные скалы в тутовых деревьях, одна-две прижившиеся ели, тонкие изгибы виноградных лоз, - и думал, что эти подонки там, наверху, несмотря на вопли "Да здравствуйт р-р-роди-на!" - их девок с рыжими косами, наряженных местными крестьянками и встречавших его с букетами фиалок, когда он посещал их главное селение, были в глубине души заодно с теми, кто отсекал руки детям там, в Артуа или Шампани, чьи обезображенные войной пейзажи - выщербленные дома, обуглившиеся деревья, перепаханная снарядами земля - представали перед нами на картинах Жоржа Скотта и Люсьена Симона, присылались в качестве бесплатных приложений и годились для рамок любого размера. Болотно-серая цветовая гамма была призвана подчеркнуть трагизм пустых площадей, разрушенных ратуш, балочных скелетов средневековых зданий, а кое-где, как обвинение, выдвинутое самой землей, изображался голый ствол некогда величавого дуба, без листвы и ветвей, героически выжившего, устоявшего, - ствол, который, казалось, кричал среди всеобщего опустошения сотней ртов своей изодранной коры... Глава Нации отрывался по утрам от мрачного газетного чтива всякий раз, на гору, иногда останавливаясь и яростными свистками 152 вспугивая коз, увлекавшихся молодой травкой на середине пути. А после своего обычного завтрака- маисовых лепешек, крестьянского творога и приправленного перцем мяса - Президент усаживался перед пианолой Вельт-Миньон, подаренной ему испанской колонией из Нуэва Кордобы. Старательно нажимая на педали и перебирая регуляторы, чтобы извлечь из перфорированного ролика мелодию "К Элизе" и начало- всегда только начало - "Лунной", думал при этом, что манипуляции с музыкальным инструментом чем-то похожи на работу машиниста, ведущего сейчас Немецкий составчик к лесам, где резвятся импортированные белки, которые, по мнению одного нашего журналиста, большого мастера по части всяких происков, - м да, опасный конкурент! - грозят вызвать эпидемию бруцеллеза и сгубить весь наш национальный рогатый скот, и без того, впрочем, довольно хилый и жалкий на вид, ибо, как показала практика, у местных худосочных коров подкашивались задние ноги при встрече с многопудовыми быками-симменталами, привезенными из Шароле, и добрые намерения последних улучшить здешнюю породу оказывались, увы, бесплодными. "Ну и война, мой Президент!" - вздыхал каждое утро Доктор Перальта, закуривая после крепкого кофе свою первую дневную сигару. "Ужасная, ужасная, - отвечал Глава Нации, обращаясь мыслями к Немецкому составчику. - И конца ей не видно..." Но однажды он узнал, что в столице ресторанные стратеги задали пир на весь мир, не скупясь на вино и чурраско, при получении телеграммы о том, что "Матэн" недавно опубликовала сообщение на восьми колонках с поистине сенсационным заголовком: "Казаки в пяти переходах от Берлина". "Теперь, выходит, объявились новые защитники "Латинидад" - |
|
|