"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

не выражали открыто своего недовольства, недавней отменой каски с острием,
этой важной принадлежности парадной формы офицеров Национальной Армии.
Подобным читателям, особо нуждающимся в дегерманизации, и предназначались в
первую очередь статьи об ограблениях прекрасных замков, краже часов - о
часах, кстати, уже начали писать в 1870 году, - о переплавке шестисотлетних
колоколов, о базиликах, превращенных в сортиры, о надругательствах над
святынями и о состязаниях в стрельбе по холстам Мемлинга или Рембрандта,
затевавшихся пьяными капитанами...
Смотрел Глава Нации по утрам на подоблачные выси Колонии Ольмедо -
черные скалы в тутовых деревьях, одна-две прижившиеся ели, тонкие изгибы
виноградных лоз, - и думал, что эти подонки там, наверху, несмотря на вопли
"Да здравствуйт р-р-роди-на!" - их девок с рыжими косами, наряженных
местными крестьянками и встречавших его с букетами фиалок, когда он посещал
их главное селение, были в глубине души заодно с теми, кто отсекал руки
детям там, в Артуа или Шампани, чьи обезображенные войной пейзажи -
выщербленные дома, обуглившиеся деревья, перепаханная снарядами земля -
представали перед нами на картинах Жоржа Скотта и Люсьена Симона,
присылались в качестве бесплатных приложений и годились для рамок любого
размера. Болотно-серая цветовая гамма была призвана подчеркнуть трагизм
пустых площадей, разрушенных ратуш, балочных скелетов средневековых зданий,
а кое-где, как обвинение, выдвинутое самой землей, изображался голый ствол
некогда величавого дуба, без листвы и ветвей, героически выжившего,
устоявшего, - ствол, который, казалось, кричал среди всеобщего опустошения
сотней ртов своей изодранной коры...
Глава Нации отрывался по утрам от мрачного газетного чтива всякий раз,
чтобы из окна взглянуть на Немецкий составчик, когда тот начинал свой Подъем
на гору, иногда останавливаясь и яростными свистками
152 вспугивая коз, увлекавшихся молодой травкой на середине пути. А
после своего обычного завтрака- маисовых лепешек, крестьянского творога и
приправленного перцем мяса - Президент усаживался перед пианолой
Вельт-Миньон, подаренной ему испанской колонией из Нуэва Кордобы.
Старательно нажимая на педали и перебирая регуляторы, чтобы извлечь из
перфорированного ролика мелодию "К Элизе" и начало- всегда только начало -
"Лунной", думал при этом, что манипуляции с музыкальным инструментом чем-то
похожи на работу машиниста, ведущего сейчас Немецкий составчик к лесам, где
резвятся импортированные белки, которые, по мнению одного нашего журналиста,
большого мастера по части всяких происков, - м да, опасный конкурент! -
грозят вызвать эпидемию бруцеллеза и сгубить весь наш национальный рогатый
скот, и без того, впрочем, довольно хилый и жалкий на вид, ибо, как показала
практика, у местных худосочных коров подкашивались задние ноги при встрече с
многопудовыми быками-симменталами, привезенными из Шароле, и добрые
намерения последних улучшить здешнюю породу оказывались, увы, бесплодными.
"Ну и война, мой Президент!" - вздыхал каждое утро Доктор Перальта,
закуривая после крепкого кофе свою первую дневную сигару. "Ужасная,
ужасная, - отвечал Глава Нации, обращаясь мыслями к Немецкому составчику. -
И конца ей не видно..." Но однажды он узнал, что в столице ресторанные
стратеги задали пир на весь мир, не скупясь на вино и чурраско, при
получении телеграммы о том, что "Матэн" недавно опубликовала сообщение на
восьми колонках с поистине сенсационным заголовком: "Казаки в пяти переходах
от Берлина". "Теперь, выходит, объявились новые защитники "Латинидад" -