"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

тело юного атлета, павшего в сражении, то наряду с этим там и сям
встречались и портреты Вильгельма- II. А Вильгельм II, судя по материалам
газет, был воплощением Антихриста. Его полчища, его орды, его
механизированные банды, ворвавшись в смирную Бельгию, во Фландрию с ее
веласкесовскими пиками - прародительницами наших кавалерийских копий, -
сметали все на своем пути. Они шли напролом, как конкистадоры, попирая руины
соборов, дробя августейшие камни, проходя кощунственным маршем после поджога
Лувенской библиотеки по настилу из инкунабул, вышвырнутых на улицу. "Ein...
Zwei..Ein...Zwei..." Они шагали, как варвары, топча уникальные свитки,
бесценные манускрипты, пергаменты с великолепными заставками и витиеватыми
прописными буквами, сражаясь уже не с людьми, а с прославленными
действующими лицами Нового и Ветхого заветов, обретающимися испокон веков
как на страницах распахнутых
150 книг, так и в тимпанах, портиках и на папертях церквей. Германские
пушки палили по Исайе и Иеремии, Иезекиилю и Ездре, по Соломону и Суламифи,
по Давиду, который вместе с Вирсавией - сюжет драмы, рукопись которой мы
купили у нашего друга Именитого Академика, - уготовил печальный конец
старому рогатому вояке ("Какой же полководец не рогат, - думал Президент, -
если к тому же он стар"); пушки палили и по "Прекрасному Богу" Амьенскому,
по бесподобному лику, ныне разбитому, расплывшемуся в тумане, растаявшему
последним вздохом камня в необратимых сумерках, лику самого прекрасного из
Улыбающихся Ангелов. Но это выглядело, может быть, еще не так ужасно, как
возмутительная хроника насилий над людьми. Парижская "Иллюстрасьон" издавала
специальное приложение - серые брошюрки, которые убирались подальше от
детей, - где подробно рассказывалось, как немецкие солдаты, овладев деревней
или городком, хватали невинных девушек, школьниц, подростков где-нибудь на
задворках сапожной мастерской, аптеки или похоронного бюро и насиловали их;
девять солдат, десять солдат, одиннадцать, писала "Иллюстрасьон";
пятнадцать, сказал бы Луи Дюмур, любитель описывать такие зверства.
Насиловали, не изменяя гнусной германской дисциплине и подчиняясь команде
фельдфебелей, которые отдавали распоряжения: "Твоя очередь... Следующий,
готовьсь..." Но все это - разрушение храмов, уничтожение святых писаний,
осквернение алтарей, обезглавливание сибилл, поджоги, взрывы, насилия, иные
злодеяния -∙ не шло ни в какое сравнение с небывалой трагедией изувеченных
детей. Если немецкий солдафон замечал ребенка, бредящего среди развалин в
поисках убитой или уведенной врагом матери, и слышал его тихий плач, то,
подойдя к нему, будто желая утешить, внезапным ударом сабли ("У пехотинцев
были сабли?" -задавал себе вопрос Перальта) отсекал ребенку руки: "Чтобы
никогда ты не смог обратить против нас оружие". На обложке приложения к
"Иллюстрасьон" был помещен фотомонтаж с изображением жертвы этой зверской
ампутации: поднятые вверх культи на фоне апокалипсической картины сражения
на Ипре...


151

Глава Нации ежедневно изучал эту прессу, отмечая красным карандашом то,
что считал нужным перепечатать в своих газетах, дабы сконфузить и устыдить
некоторых военных и бывших сотрапезников Хофмана, потенциальных "Вторых
Фрициков", которые, по имеющимся у него сведениям, были недовольны, хотя и