"Алехо Карпентьер. Превратности метода" - читать интересную книгу автора

масштаба 1 : 1000, еще валявшихся, запыленных и никому не нужных в редакциях
газет. Страна богатела и процветала, вне всякого сомнения. Но жизнь
дорожала, и богатство страны отнюдь не вызволяло всегдашних бедняков из их
всегдашней нужды: на завтрак жареные бананы, в полдник бататы, к обеду в
конце рабочего дня - ломоть хлеба с маниокой или куском копченой козлятины
или вяленой говядины (от больной прирезанной коровы) по воскресеньям и дням
рождения, - и так далее, несмотря на с виду вполне приличные заработки.
Поэтому студенты, интеллектуалы, профессиональные агитаторы - все эти гнилые
интеллигенты, которые кого угодно выведут из терпения, мало-помалу стали
сплачиваться, создавая широкую тайную оппозицию. И когда, казалось,
воцарились тишь да благодать, Глава Нации был неприятно удивлен ростом сил
своих противников, которые пробрались в столицу и стали напоминать о себе
там, где меньше всего их ждали, отравляя настроение и прогоняя сон. О
Докторе Луисе Леонсио Мартинесе и думать-то уже перестали. Но вдруг снова
стали видеть его руку в листовках, рассылавшихся в конвертах из различных
мест с разными марками и сообщавших народу факты, о которых - это было самым
неприятным - знали только близкие друзья, посвященные в интимнейшие тайны
Президентского Дворца. Слишком поздно стало известно (и этот кретин, Шеф
Государственной Полиции, не смог с самого начала пресечь вредительство!),
что в Университете на кафедре Новой Истории читались лекции о Мексиканской
Революции, шли разговоры о силах пролетариата, о крестьянских лигах, о
Профсоюзе арендаторов Веракруса, об аграрной реформе, о социалистическом
правительстве Каррильо Пуэрто на Юкатане и о статьях "авантюриста гринго"
Джона Рида - обо всех этих вещах, которые погубили, разорили, осквернили
Мексику, эту великолепную страну Дона Порфирио, гуманиста и цивилизатора,
который, вместо того чтобы покоиться в шикарном Национальном Пантеоне,
недавно умер, сраженный черной неблагодарностью сограждан, и похоронен в
унылом закоулке кладбища Монпарнас. А сверх всего
168 неизвестные анархисты, прибывшие, конечно, из Барселоны, - их наши
Секретные службы никак не могли схватить - неуловимыми призраками шныряли по
ночам и мелом писали на стенах буквы АСР, видимо, означавшие
"Анархо-Синдикалистская Революция" и порой сопровождавшиеся такими
приписками, как "Собственность - это грабеж" и другими затасканными
лозунгами, которые принимались всерьез уже только в нашей отсталой,
обезьяньей Америке...
Теперь же, после блистательного потопления "Виджиленса", в войну должны
были вступить Соединенные Штаты, должны были вступить в войну и мы: вновь
подогрелось бы патриотическое чувство, и, поскольку война действительно
требует введения постоянного чрезвычайного положения, можно было бы устроить
под музыку нашего Национального гимна, "Марсельезы", "Боже, храни короля",
"Боже, царя храни" и "Звездно-полосатого флага" грандиозную облаву на
оппозиционеров - на всех германофилов, во всяком случае, облаву, еще
невиданную в нашем государстве...
Затем, всласть подкрепившись ромом, как в добрые старые времена, Глава
Нации пригласил Посла Соединенных Штатов и сообщил ему, что наша Республика
в эти дни суровых испытаний пойдет рука об руку со своим Великим Северным
Соседом и Братом, а затем, после молниеносно проведенного совещания Совета
министров, Глава выступил на срочно созванном совместном заседании обеих
Палат, где единогласно был одобрен текст Объявления войны Германии и ее
союзникам, всякий раз сопровождавшийся аплодисментами после слов "учитывая"