"Сергей Карпущенко. Месть Владигора ("Летописи Владигора" #8)" - читать интересную книгу автора

несмотря на то что вы не равное с собою привели количество дружинников,
получите равные доли от добычи. В этом я сейчас готов поклясться! Сокрушим
же, благороднейшие, Синегорье, это волчье логово, не дававшее покоя еще и
прадедам нашим!
Длинная, но горячая речь Грунлафа показалась убедительной даже самому
непримиримому противнику зимнего похода, Гилуну. Он был тайным соперником
Грунлафа, хоть и побаивался его воинских сил, а поэтому в открытые споры не
вступал. Теперь же он задумал хитрый маневр, подумав: "Ага, ты гладко
говоришь! Себя главным воеводой поставить хочешь и, в случае удачи, снискать
всю славу от победы! Нет же, я первый тебя и поддержу, а там посмотрим, кто
при взятии Ладора окажется ловчее всех. Тогда-то и предъявим счет!"
Пересей Коробчакский и Старко Плусский и ранее были склонны поддержать
Грунлафа, да только Гилун подговорил их не сразу высказывать свое согласие,
но, видя, что и Гилун готов протянуть Грунлафу свою рыцарственную руку, они
с шумом поднялись с лавок, расплескивая терпкий, дурманящий мед, полезли
обниматься с Грунлафом. Старко, порядочно уж захмелевший, обещал Грунлафу
подвезти к воротам Ладора бочек сто браги из своих погребов. Понятно, брагу
притащат в город, ибо синегорцы до выпивки весьма охочи. Но брага будет не
простая, а с сонным или ядовитым зельем.
Грунлаф, усмехаясь, соглашался, говоря, что не пожалеет и двух сотен
бочек браги для такого дела, и уже слушал Пересея, советовавшего устроить
вблизи Ладора крепость из возов, соединив их вместе. Тогда не страшны были
бы и конные налеты Владигора - отсиделись бы за возами, постреливая из луков
да из пращей бросая камни. И этот совет Грунлаф принял благосклонно. Ему
сейчас важно было заручиться согласием союзников покончить с Ладором,
разобраться с гордым Владигором во что бы то ни стало да поскорее. Каждый из
собравшихся подсчитывал в уме, сколь увеличится его богатство, даже если
пользоваться лишь четвертой частью дани со всех земель синегорских. А с
княжеской казны!.. А от продажи за море красавиц и деток синегорских! Нет,
получалось, что Грунлаф, хоть и нелюбимый всеми властителями за жадность,
высокомерие, чванливость, всетаки уж если скажет слово дельное, так оно и
будет дельным.
Ну а сам Грунлаф ни о какой выгоде и не помышлял. Ведь и без того
сказочно богат был он, к тому же стар. Возможность прославиться умелым
взятием города-крепости тоже его не прельщала. Неугасимым пламенем горело в
душе его лишь одно желание - рассчитаться за смерть дочери, и гибель
десятков тысяч воинов и горе их жен, матерей, детей были для него ничто в
сравнении с потерей Кудруны. Только чужой болью, чужими страданиями мог
Грунлаф утишить свои муки, а поэтому он с наигранной радостью хлопал по
спинам подгулявших соседей-князей, распаляя их воображение рассказами о том,
каких прекрасных синегорских полонянок они будут вскоре ласкать на своих
ложах. Но в душе Грунлафа было черно, темно и холодно, как в давно
заброшенной печи.


3. Очень быстрый Муха

Еще в детстве его прозвали Мухой, но не только за малый рост. Уменье
обогнать товарищей, обставить их если не за счет силы рук и ног своих, то
хитростью и проворством всегда отличали Муху. И настоящего его имени никто