"Анатолий Карташкин. Фуга Баха в понедельник" - читать интересную книгу автора

морской полосы. Это невыразимо приятное ощущение - гулять под утренним
солнцем, к тому же в первый рабочий день недели.
На взморье было пустынно и тихо. Только шелестела вода и иногда падал с
неба неожиданный крик чайки.
Математики утверждают, что истинная бесконечность существует только в
абстракции... По-моему, это не совсем так. Я шел и чувствовал ее всей
душой. Бесконечность - это человек наедине с морем. Или с небом. Или с
космосом. В это время приходят мысли о вечности. Но так всегда - думаешь о
вечности, а оказывается, о жизни. Мне все время представлялось лицо той
женщины.
Вдруг я услышал музыку. Негромкую фортепианную музыку. Она появилась
очень неожиданно, тихо, исподволь, и вместе с тем я предчувствовал ее
какой-то внутренней готовностью. Мелодия наполняла воздух, вздымаясь и
завораживая, похожая на невидимое излучение. Да. Вы не ошиблись... Все та
же фуга Баха. Можно удивляться такой невероятности. А можно и поверить.
Это было величественно - Балтика дышала Бахом...
Прямо посреди прибрежных сосен, на траве, стоял концертный рояль. На
нем поблескивал старинный канделябр, в котором горели три свечи. Седой
старик, похожий на Густава Эрнесакса, вдохновенно касался клавиш, и мощные
волны фуги расходились над безлюдным берегом.
Я остановился.
Старик весь ушел и музыку. Он творил ее. Под его пальцами возникали
торжественные аккорды, уходящие куда-то к небу. Быть может, это не вполне
материалистично, но в тот момент Бах и бог слились для меня воедино, и я
не видел в этом противоречия.
Вы помните, в фуге есть музыкальные фразы, восходящие вверх? Так вот,
на самой вершине мелодии с солнечного неба вдруг пошел голубой дождь.
Голубой дождь. Он хлынул сразу, без предупреждения, будто только и ждал
этого момента.
Старик играл, а голубой дождь переливался струями и шумел. Но странное
дело - это не был обычный дождь. Я имею в виду - это не был дождь из воды,
потому что, коснувшись травы, он тут же исчезал без следа.
Потом дождь внезапно прекратился, и мелодия оборвалась.
А в остановившемся воздухе затикали часы.
Я взглянул на старика. Он продолжал играть! Его пальцы нажимали на
клавиши, и он слегка покачивался, весь в музыке. А я слышал только тиканье
часов. Тик-так, тик-так...
Потом я почувствовал, что рядом есть еще кто-то.
И повернул голову.
Улыбаясь, на меня смотрела женщина. Та самая, из телевизора. Она стояла
совсем рядом, и я мог коснуться ее рукой... Вы знаете, я не отношусь к
людям общительным, заговаривать с женщиной вот так, сразу, для меня не
характерно, но здесь все произошло настолько буднично, настолько обычно,
что я не помню, что же я ей сказал. Нет, кажется, она спросила. Или что-то
сказала... Впрочем, это не так важно. Я почувствовал, что с этого
мгновения мы стали существовать друг для друга. Может быть, это прозвучит
высокопарно, но я хотел бы сказать - навсегда. Конечно, это затертое
слово. Оно потеряло прежний выразительный смысл. Но лучшего слова я
подобрать не могу.
- Я хочу посмотреть вашу планету, - произнесла она и снова улыбнулась.