"Бьой Адольфо Касарес. Изобретение Мореля" - читать интересную книгу автора

Дальнейшие подробности вы можете получить у торговца коврами Далмацио
Омбрельери (калькуттский пригород Рамкришнапур, Хайдарабадская улица, 21).
Этот итальянец кормил меня несколько дней, что я прожил у него, завернутый в
персидские ковры, потом погрузил в корабельный трюм. Упоминая о нем в этом
дневнике, я не хочу его компрометировать, не хочу быть неблагодарным... "Моя
защитительная речь, обращенная к живым", несомненно, убедит всех: как в
действительности, так и в памяти людской - а именно там, быть может, и
находится рай - Омбрельери проявил милосердие, пожалев несправедливо
осужденного, и все, кто когда-либо вспомнит его, будут думать о нем с
благодарностью.
Я приплыл в Рабаул; с визитной карточкой торговца коврами навестил
члена известнейшего подпольного сицилийского общества; в металлическом свете
луны, в чаду консервной фабрики по переработке моллюсков я получил последние
инструкции и краденую лодку; налег на весла и приплыл на остров (с компасом,
в котором не разбираюсь, не ориентируясь в море, с непокрытой головой,
больной, в бреду). Лодка ткнулась в песок на восточном берегу (очевидно,
коралловые рифы, окружающие остров, были в те часы под водой); я просидел в
лодке еще день и ночь, вновь и вновь переживая весь этот ужас и забыв, что
уже доплыл.
Остров покрыт растительностью. Травы и цветы - весенние, летние,
осенние, зимние - торопливо сменяют друг друга, причем больше спешат
народиться, чем умереть, занимая время и землю идущих им вслед; неудержимо
скапливаются, густеют. И напротив, деревья здесь больны - у них высохшие
кроны, покрытые лишаями стволы. Я нахожу этому два объяснения: либо травы
отнимают у почвы все силы, либо корни деревьев уперлись в камень (тот факт,
что молодые деревца здоровы, подтверждает мою гипотезу). Деревья на холме
настолько затвердели, что обрабатывать их невозможно, но и от тех, что
растут внизу, тоже никакого толка - древесина крошится, в руках остаются
лишь мягкие щепки, липкая труха.
На вершине холма, над поросшими травой ущельями (ущелья на
западе -каменистые), построены музей, часовня и бассейн. Все три сооружения
современных форм, прямоугольные, без украшений, выложенные из нешлифованных
камней. Как часто бывает, камень кажется плохой имитацией и не очень
гармонирует со стилем зданий.
Часовня - продолговатая, низкая (от этого она кажется еще длиннее).
Бассейн сделан хорошо, но поскольку его края приходятся вровень с землей, в
него неизбежно забираются змеи, лягушки, жабы, водяные насекомые.
Музей -большое трехэтажное здание с плоской крышей, по фасаду идет галерея,
другая, поуже, - позади дома, а наверху высится цилиндрическая башенка.
Оказалось, что дом открыт, и я сразу же там обосновался. Называю его
музеем потому, что так говорил о нем торговец-итальянец. Почему? Вряд ли он
знал это сам. Здесь мог бы разместиться великолепный отель человек на
пятьдесят или санаторий.
Внизу - холл, где вдоль стен тянутся книжные шкафы; книг не счесть, но
подобраны они односторонне: только романы, стихи, пьесы (за исключением
одной книжечки - Белидор, "Travaux. Le Moulin Perse" ("Работы. Персидская
мельница"), Париж, 1937; она лежала на столике из зеленого мрамора, а теперь
оттягивает карман моих драных штанов. Я взял ее отчасти потому, что меня
привлекло странное имя - Белидор, а отчасти из-за названия "Le Moulin
Perse" - не объяснит ли книга назначение мельницы, стоящей внизу, недалеко