"Бьой Адольфо Касарес. Изобретение Мореля" - читать интересную книгу автора

от берега). Я прошел вдоль полок, подыскивая материал для неких
исследований, которые оборвались с началом судебного процесса и которые я
попытался продолжить на пустынном острове (я считаю, мы теряем бессмертие
из-за того, что борьба со смертью не претерпела никакой эволюции, она
направлена на первую, самую очевидную цель - поддерживать жизнь во всем
организме. Следовало бы стремиться к сохранению лишь того, что важно для
сознания).
Стены в холле облицованы розовым мрамором, кое-где в них сделаны узкие
зеленые ниши, наподобие утопленных пилястров. Окна с голубыми стеклами
достигли бы второго этажа в моем родном доме. Четыре алебастровых
светильника - в чаше каждого из них могло бы поместиться по шесть человек -
льют ровный электрический свет. Книги немного облагораживают это пестрое
убранство. Одна дверь ведет на галерею, другая - в круглую залу; еще одна,
маленькая, укромно спрятанная за ширмой, - на винтовую лестницу.
Из галереи поднимается главная лестница - она оштукатурена под мрамор и
покрыта ковром. Под навесом стоят плетеные кресла, вдоль стен - полки с
книгами.
Столовая большая - площадью примерно шестнадцать метров на двенадцать.
На стенах, над капителями тройных колонн из черного дерева, расположены
площадки, нечто вроде лож, и в каждой красуется статуя сидящего
божества -полу-индийского, полу-египетского, сделанного из терракоты цвета
охры; статуи втрое больше человеческого роста; их окружают темные,
выступающие листья гипсовых растений. Ниже идут большие панели с рисунками
Цугухару (французский художник японского происхождения), они выпадают из
стиля (слишком скромны).
Пол круглой залы представляет собой аквариум. В воде, в невидимых
стеклянных коробах помещены электрические лампы (единственный источник света
в этой зале без окон). Я вспоминаю аквариум с отвращением. Когда я вошел
туда в первый раз, там плавали сотни дохлых рыб, - каково-то было выгребать
их оттуда; потом я дни напролет промывал аквариум свежей водой, но все равно
ко мне тут всегда липнет запах тухлой рыбы (этот запах напоминает родные
пляжи, море без конца выбрасывает на песок массу рыбы, живой и дохлой, запах
разносится на многие километры вокруг, и местные жители устают зарывать рыбу
в землю). В этой комнате с освещенным полом и черными лаковыми колоннами ты
представляешь себе, как чудесным образом идешь по поверхности пруда где-то в
густом лесу. Одна дверь ведет в холл, другая - в маленький зеленый зал, где
есть пианино, патефон и зеркальная ширма (створок двадцать, не меньше).
Спальни, роскошные и неуютные, обставлены современной мебелью. Их здесь
пятнадцать. В своей я провел грандиозные преобразования, результаты которых
были ничтожны. Больше у меня нет ни картин (Пикассо), ни дымчатого стекла,
ни книг с подписями знаменитостей, но я живу среди разрухи.
Дважды при схожих обстоятельствах я совершил открытия в подвалах. В
первом случае - когда в кладовой стали иссякать продукты; я искал еду и
открыл целое машинное отделение. Обходя подвал, я заметил, что ни в одной
стене не было небольшого оконца, которое я углядел снаружи, - с толстыми
стеклами и решеткой, оно пряталось за каким-то хвойным кустом. Словно споря
с кем-то, утверждавшим, что этого окна нет, что оно мне приснилось, я вышел
наружу убедиться, так ли это.
Окно было на месте. Спустившись в подвал, я с трудом сориентировался и
нашел участок стены, соответствовавший окну. Значит, стена была двойной. Я