"Адольфо Касарес. Дневник войны со свиньями " - читать интересную книгу автора

Страх и, возможно, гнев возбуждали старых друзей.
- Это ужасно, - сказал Данте. - Народу становится все больше, хотя
места уже нет. Все дерутся, одни уничтожают других. Не находимся ли мы
накануне грандиозной гекатомбы?
- Не кажется ли вам, что душа и иллюзия бессмертия представляются ныне
деревенской отсталостью? От деревни мы перешли к пчелиному рою, - размышлял
Аревало.
- Куда ни глянь, - продолжал Данте, - повсюду преступность и нарушение
порядка. Чтоб далеко не ходить, что вы скажете о том, как теперь одеваются
женщины? Разве это не скандал? Разве не приближаемся мы к концу света?
Видаль с интересом слушал эту беседу. И вдруг что-то его кольнуло, и он
пошел посмотреть на Нестора. "Это мой долг, - подумал он и сказал себе: - С
закрытыми глазами он уже не похож на петуха. Совсем недурно выглядит,
бедняжка". И едва он мысленно произнес слово "бедняжка", как ощутил на своем
лице слезы.

23


Понедельник, 30 июня

Окоченев от долгого сидения, Видаль протер глаза и осмотрелся. В
столовую проникал холодный белесоватый свет, отчего тени казались темнее,
усиливая ощущение неподвижности предметов. Наступало утро. К бесстрастному
тиканью маятника примешивался шепот двоих парней и храпение Рея, спавшего с
презрительно открытым ртом. Аревало сосредоточенно курил, у дремавшего Данте
было счастливое выражение лица. Вокруг был заметен небольшой беспорядок -
везде раздавленные окурки сигарет, кучки пепла. Отрывочные воспоминания о
Несторе - примета скорого забвения - прибавляли к усталости угрызения
совести. От этих воспоминаний Видаль перешел к другим: о последних днях
своего отца. Он вспоминал отца, такого близкого и уже такого недосягаемого,
объятого предсмертным страхом и страданием. Каждый человек замкнут в себе и
ничем не может помочь ближнему. Гнетущая уверенность в бессмысленности всего
на свете пронзила его. Что толку было в стремлении говорить не умолкая,
завладевшем им в эту ночь? Одна суета. Все заранее знали, что скажет тот или
другой. Он подумал, что подобные разговоры во время бдения у тела друга -
отвратительный грех и что он, Видаль, и теперь продолжает говорить, пусть
сам с собой. Вчера еще они вели беспечное существование, и вот внезапно
жизнь стала невыносима. У него возникло желание сбежать. Второй или третий
раз за последние часы ему захотелось выйти на улицу. Да, в эту ночь все
повторяется по нескольку раз.
Размышления, видимо, незаметно перешли в сон, потому что Видаль вдруг
увидел старуху, плакавшую в такси возле площади Лас-Эрас; он подумал, что
из-за того, что он посмотрел на ее искаженное горем лицо, погиб Нестор, и
вдруг с испугом заметил присутствие кого-то слишком белого, будто мукой
осыпанного, приветливо глядевшего на него и протягивавшего ему какой-то
сверток. Это был рассыльный из лавки Рея, который принес свежие рогалики и
печенье к завтраку и, вероятно, не решался разбудить своего хозяина. Тот
проснулся в приподнятом настроении, сыпал шутками, пригласил друзей пройти
на кухню - будем, мол, готовить кофе с молоком.