"Адольфо Касарес. Дневник войны со свиньями " - читать интересную книгу автора

столик, но подумал, что если предложить поесть Маделон, то он и сам сможет,
не нарушая приличий, сразу съесть кусочек. Развернув бумагу, он сказал:
- Хочешь?
- В такую минуту? Как ты мог подумать? - запротестовала Маделон и
разрыдалась.
- Что случилось? - со стоном спросил Видаль.
Она взяла его руки (ее руки были мокрые), прижала их к своему телу.
Видаль узнал запах дешевого мыла, лаванды, белья, волос.
- Любовь моя! - услышал он.
Его обдало ее дыханием, и он подумал: "А ведь я еще не завтракал". Она
его обнимала, а он глядел вблизи на желтоватую, потную кожу, на родимые
пятна, на короткие ногти, покрытые толстым слоем лака. С некоторой гордостью
он сказал себе, что Нелида сделала его бессильным для Маделон. И под
предлогом, будто хочет с ней поговорить, он ее отстранил.
- Что с тобой? - спросил он.
- Я должна сказать тебе что-то очень важное, - повторила она, сжимая
его в объятиях.
В неудобном, даже причиняющем боль положении - ее твердое предплечье
давило ему на шею и вынуждало слегка склоняться вбок - он спросил себя,
почему в это утро женщины его добивались. Они предлагали себя, когда он был
так угнетен, так мало расположен к этому. Не следовало ли понимать сей факт
как доказательство враждебного хода вещей? Другое возможное (и менее
пессимистическое) объяснение - все дело в том, какая идет полоса. И тут же
снова спросил себя, действительно ли Маделон предлагает себя или просто
хочет что-нибудь ему сказать. Словно прочитав его мысли, женщина объяснила:
- Угито мне сказал, что его племянник, а этот парень в курсе всех дел,
сказал ему... Ай, не могу поверить!
- Что он ему сказал? - спросил Видаль, едва скрывая раздражение.
- Сказал ему, что ты помечен и будешь следующей жертвой.
Он почувствовал сильнейшее раздражение против этой женщины, как если бы
она была виновата в том, о чем его известила. Дура, да и только! Неужели она
предполагает, что, узнав такую новость, он захочет ее обнимать? Думая об
этом, он ощутил, что она с особым старанием прижимала его ниже пояса. Вполне
объективно, но не без опаски, как человек, знающий, что в любой момент он
может быть вовлечен в нежелательное действие, Видаль спросил себя, что будет
потом, что будет он делать с этой женщиной, которая так тяжело дышит в его
объятиях. Ибо он не забыл прежнюю Маделон и, будучи по натуре жалостливым,
не хотел ее отталкивать, но сомневался, зависит ли в такой ситуации его
поведение от его воли. Он попытался вообразить ее молодой, но видел-то ее
нынешнюю и слышал нынешний ее запах.
- Эти Больоло, дядя и племянник...
- Забудь о них, - посоветовала Маделон. - У тебя опасность не
возбуждает желания? У меня - да.
Тут приоткрылась дверь, и они услышали:
- Извините.
Одного этого слова Нелиде было достаточно, чтобы выразить всю силу
своего гнева. Лицо девушки приобрело странный сероватый оттенок с розовыми
пятнами, глаза блестели, точно в лихорадке. После ее весьма краткого
появления дверь громко захлопнулась. На Видаля нахлынуло отчаяние, словно
произошла катастрофа, и в первую минуту он, не колеблясь, обвинил Маделон;