"Адольфо Касарес. Дневник войны со свиньями " - читать интересную книгу автора - Свиньями, - поправил Рей.
- Свиньями или совами, - ответил Аревало. - Сова - символ философии. Мудрая, но отталкивающая. Они въехали на кладбище и прошли в часовню. После заупокойной службы опять расселись по машинам; Видаль заметил, что их машина была третьей и последней в процессии. Было жарко. Ехали медленно. - Что ты там говорил, Видаль, - спросил Аревало, - о хорошенькой девушке, которая умерла молодой? Видаль не сразу сообразил, о ком речь. - Да, я по ней с ума сходил. Ее звали Селия. Машина резко затормозила. По лобовому стеклу расползлось искрящееся белое пятно, стекло растрескалось, стало непрозрачным. Видаль открыл дверцу и вышел посмотреть, что случилось. Его поразила необычайная тишина, словно остановился не только траурный кортеж, но весь мир замер. Из первой машины вышел большерукий и, как бы в патетической пантомиме, поднес к лицу обе свои огромные руки. Позади повозки с цветами толпа - люди смеялись, плясали, судорожно извивались, резко распрямлялись. Видаль разглядел, что лицо большерукого покрыто кровавой пеленой, и лишь тогда понял, что судорожные движения людей в толпе объяснялись тем, что они замахивались и бросали камни. - Мы очутились в мышеловке! - простонал Данте. Вокруг сыпались камни. Кто-то сдавленным голосом выкрикнул: - Бегите! Этого возгласа оказалось вполне достаточно, чтобы Видаль бросился наутек. Когда же дыхание у него пресеклось, он упал наземь, ползком добрался неприятно. Содрогнувшись, он встал на ноги. Но в тот же миг рядом упало несколько камней, и он снова пустился бежать, пока хватило сил, а потом зашагал, думая, что заблудиться он не должен и что кладбищу этому конца нет. Вдруг он ощутил мягкие удары, будто кто-то барабанил пальцами по его спине, затылку. Это были капли. Крупные тяжелые капли. Начался дождь. Видаль подумал: "Нечистый дождь, он смешивается с потом". Торопясь, временами спотыкаясь, он все шел вперед, пока не оказался на улице Хорхе Ньюбери, затем, прихрамывая, выбрался на авениду Коррьентес, по другую сторону парка. "Есть слово, - сказал он себе. - Есть такое слово". Он был чересчур возмущен, чтобы найти это слово, но наконец все же вспомнил: "Мучение. Какое мучение". И еще подумал: "Остановлю первое попавшееся такси". Проехало несколько такси, все мчались мимо, как бы не замечая его поднятой руки. Он зашел в бар и, тяжело облокотившись на стойку, попросил: - Кружечку очень холодного пива и два куска ветчины. Хозяин, протирая тряпкой сушилку для посуды, сказал ему: - Если вам угодно, сеньор, но я бы не советовал. Слишком душно. Чтобы не показаться упрямым, Видаль поблагодарил и направился к выходу. "Чего от нас ждут, и вполне резонно, - подумал он, - это чтобы мы позволяли себя мучить. Коли ты стар, поделом тебе". 27 Снаружи лило как из ведра, и Видаль вопросительно взглянул на своего советчика за стойкой. Тот, вероятно ожидая этого взгляда, быстрым, резким |
|
|